Нежданно-негаданно

— Сандор, что ты задумал? — спросила она.

Он томно глядел на нее.

— Дороги судьбы неисповедимы. Нам было суждено встретиться на пляже. Всех потрясли те фотографии на сцене. У нас получилось нечто гениальное, и, думаю, мы могли бы это повторить.

Ферн негодующе уставилась на него:

— Ты хочешь, чтобы я…

— Сфотографировала меня еще, как умеешь только ты. Мы пойдем на развалины, и ты посоветуешь мне, какие позы принять. Я тренировался в спортзале.

— Уверена, ты, как всегда, в идеальной форме.

— Что ты подумала, увидев меня сегодня? — с нетерпением поинтересовался он.

Неужели придется сказать правду? Ведь теперь ее идеал — гибкое и стройное тело Данте.

К ее облегчению, появилась обслуга, чтобы сменить тарелки для следующего блюда. Ферн постаралась не возобновлять этот разговор.

Потом распахнули двери в сад, где между деревьями висели разноцветные лампочки. Гости решили погулять под луной. Сандор завладел рукой Ферн.

Толпа собралась возле руин, мощные прожекторы эффектно освещали их. Директор картины, Рэб Бесвик, окликнул Сандора.

— С каждым разом это место нравится мне все больше, — заявил он. — Только представьте, что мы можем сыграть здесь… — Он указал на несколько уцелевших стен с сохранившимися кое-где балконами.

— Самое подходящее место для того, чтобы произнести речь, — послышался голос позади них. Это был Данте, возникший из ниоткуда. — Антоний славился своим умением произносить нужные речи в нужное время, причем всегда подбирал идеальное место для этого.

Директор взглянул на него с интересом.

— Эй, да вы итальянец, — сказал он, словно не было ничего более странного, чем обнаружить в Италии итальянца. — Вы разбираетесь в этом?

— Я подробно изучал все, связанное с Марком Антонием, — объяснил Данте.

— Что ж, буду рад выслушать вас.

— Давайте не будем увлекаться, — брюзгливо вмешался Сандор. — Этот фильм задуман не как исторический эпос.

— Нет, конечно, — учтиво согласился Данте. — Его главным достоинством будет личное обаяние синьора Джейли.

Раздался чей-то сдавленный смешок. Сандор в ярости огляделся, тщетно пытаясь определить, кто смеется над ним. Не сумев отыскать преступника, он снова повернулся к Данте.

Ферн терялась в догадках. Что же он задумал?

— Высота всегда впечатляет, — продолжал Данте как ни в чем не бывало. — Если бы Антоний произнес грандиозную речь вон там, на фоне неба…

— В сценарии этого нет, — тут же возразил Сандор.

— Сценарий можно дописать, — заметил Данте. — Я, разумеется, не предлагаю, чтобы вы сами забирались на балкон. Это слишком опасно, и, естественно, кинокомпания не захочет рисковать звездой. Для дальнего плана можно использовать дублера.

Сандор расслабился.

— А выглядит это примерно вот так… — закончил Данте.

Никто и опомниться не успел, как он исчез из вида и секундой позже появился на одном из балконов.

— Смотрите, — крикнул он, — какой вышел бы кадр!

— Грандиозно! — воодушевился директор. Ферн должна была признать, что Данте смотрится великолепно, омытый светом прожекторов. Она молилась, чтобы балкон оказался достаточно крепким и не начал разваливаться.

Вот тут она действительно пожалела, что не взяла фотоаппарат, но у кого-то из съемочной группы камера была, и он щелкал затвором как сумасшедший. Сандор побагровел от злости, с удовольствием отметила Френ.

— Спускайтесь, и мы все обсудим, — предложил Рэб. — Эй, осторожнее! Вы правы, это отличный кадр. Поможете нам его отработать, да?

— Само собой, — отозвался Данте, оказавшись на земле. — Я буду рад показать мистеру Джейли, как…

— Уже поздно, — торопливо перебил его Сандор, — пора возвращаться.

Все потянулись к вилле, а Ферн повернулась к Данте:

— Зачем ты это сделал?

— Ты прекрасно знаешь зачем, — так же тихо ответил он. — Сто лет не получал такого удовольствия. Он готов убить меня.

Он буквально сиял, словно поймал судьбу за хвост и наслаждается каждым мгновением.

— Тебе никогда не говорили, что не стоит повторять трюк? — строго спросила она. — Да, ты вскарабкался по стене горящего дома на прошлой неделе, но это не означает, что следует проделывать подобное постоянно. Ты просто рисовался, фигляр.

Данте ухмыльнулся:

— Ты не оскорбишь меня прозвищем фигляра. Слишком многие говорили это до тебя. А что касается повторения трюка… Здесь подниматься намного легче, чем кажется со стороны, но твой любовник ни за что не полезет, хоть «Оскара» ему предложи.

— Он не мой любовник.

— Но хочет им быть.

— Пойдемте! — крикнул им кто-то из съемочной группы. — Будут показывать снимки.

Ферн и дальше спорила бы, но он обнял ее за талию и повел на виллу, где кто-то подсоединил фотоаппарат к компьютеру и спроецировал снимки на монитор.

На них был изображен Данте, стоявший на вершине руин, великолепный, смеющийся. Однако в чем заключался его триумф? В том, что он забрался на стену, или в том, что по его милости Сандор выглядел нелепо и недостойно? Ферн терялась в догадках.

Она огляделась, ища Сандора, чтобы посмотреть, как тот реагирует на это.

— Он ушел к себе, — объяснил Джино. — День был трудный.

«Значит, дуется, как избалованный ребенок», — подумала Ферн. Данте попал не в бровь, а в глаз.