Нездешний

Тронув коня каблуками, Нездешний въехал в небольшой лесок. Там, в укромной лощине у тихого ручья, он спешился и ослабил подпругу. Лошади хотелось пить, но Нездешний стал медленно вываживать её, чтобы она остыла перед водопоем. Потом расседлал и покормил овсом из торбы, притороченной к седлу. Привязав лошадей, он развёл небольшой костёр в кольце из камней и разостлал рядом одеяло. Закусив холодным мясом, от которого Дардалион отказался, и сушёными яблоками, Нездешний занялся своим оружием. Наточив все три ножа на бруске, он разобрал и почистил арбалет.

— Занятная штука, — заметил Дардалион.

— Да, мне его сделали в Вентрии. Очень полезное оружие: бьёт двумя стрелами насмерть с двадцати шагов.

— Значит, тебе приходится близко подходить к жертве.

Нездешний впился своими мрачными глазами в Дардалиона.

— Не вздумай судить меня, священник.

— Я просто так сказал. Как случилось, что у тебя увели лошадь?

— Я был с женщиной.

— Понятно.

— Боги, это же смешно, когда молодой парень напускает на себя такой вот чопорный вид. Ты что, никогда не спал с женщиной?

— Нет. Я и мяса не ел последние пять лет, и вина не пробовал.

— Скучная жизнь, зато счастливая.

— Нет, не скучная. Жизнь состоит не только из утоления телесных аппетитов.

— Я того же мнения. Но их порой тоже утолить не мешает.

Дардалион промолчал. Что толку объяснять воину, как гармонична может быть жизнь, посвящённая воспитанию духа? Как радостно парить невесомым и свободным под солнечными ветрами, и путешествовать к далёким мирам, и видеть рождение новых звёзд. Как легко бродить по туманным коридорам времени.

— О чём задумался? — спросил Нездешний.

— О том, зачем ты сжёг мою одежду, — сказал Дардалион и вдруг понял, что этот вопрос не давал ему покоя весь день.

— Да так, взбрело в голову. Я долго был один — захотелось побыть в чьём-нибудь обществе.

Дардалион, кивнув, подложил в огонь пару веток.

— Больше ты ни о чём меня не спросишь?

— А тебе хотелось бы?

— Пожалуй. Сам не знаю почему.

— Сказать тебе?

— Не надо. Я люблю загадки. Какие у тебя планы на будущее?

— Разыщу братьев из моего ордена и вернусь к своим обязанностям.

— То есть умрёшь.

— Возможно.

— Не вижу в этом никакого смысла — впрочем, жизнь вообще одна сплошная бессмыслица.

— Но хоть когда-нибудь она имела для тебя смысл?

— Да. Давным-давно, пока я не сделался коршуном.

— Я не понимаю.

— Вот и хорошо. — Воин лёг, подложив под голову седло, и закрыл глаза.

— Объясни, — попросил Дардалион.

Нездешний повернулся на спину и открыл глаза, глядя на звёзды.

— Когда-то я любил жизнь и радовался солнцу. Но радость бывает недолговечной, священник, — и когда она умирает, человек начинает спрашивать себя: почему? Почему ненависть настолько сильнее любви? Почему зло всегда вознаграждается? Почему сила и проворство значат больше, чем праведность и доброта? Потом человек понимает, что ответов на эти вопросы нет — и что ему, если он хочет сохранить рассудок, надо изменить свои взгляды. Когда-то я был ягнёнком и играл на зелёном лугу. Потом пришли волки. Теперь я стал коршуном и летаю в иной вселенной.

— И убиваешь ягнят, — прошептал Дардалион.

— Ну нет, священник, — хмыкнул, поворачиваясь на бок, Нездешний. — За ягнят мне не платят.

Глава 2

Наёмники уехали, и у дороги остались лежать семнадцать тел: восемь мужчин, четыре женщины и пятеро детей. Мужчины и дети умерли быстрой смертью. Четыре тележки из тех, что тащили за собой беженцы, полыхали вовсю, а пятая потихоньку тлела. Когда убийцы перевалили за гряду южных холмов, из кустов близ дороги вылезла молодая рыжеволосая женщина с тремя детьми.

— Тушите огонь, Кулас, — сказала она, подталкивая старшего мальчика к тлеющей повозке. Тот смотрел на мёртвых, в ужасе раскрыв голубые глаза. — Ну же, Кулас. Помогите мне.

Но мальчик увидел тело Ширы и, шагнув к ней на трясущихся ногах, простонал:

— Бабушка…

Женщина обняла его и прижала его голову к своему плечу.

— Она умерла и больше не чувствует боли. Пойдём потушим огонь. — Она вручила мальчику одеяло. Двое младших — семилетние девочки-двойняшки — стояли, взявшись за руки и повернувшись к мёртвым спиной. — Ну-ка, девочки, помогите брату — и мы пойдём.

— Куда, Даниаль? — спросила Крилла.

— На север. Говорят, там стоит ган Эгель с большой армией. Мы пойдём туда.

— Я не люблю солдат, — сказала Мириэль.

— Ну-ка, быстро помогите брату!

Даниаль отвернулась, пряча от детей слёзы. Гнусный, гнусный мир! Три месяца назад, когда началась война, до их селения дошла весть, что Псы Хаоса идут на Дренан. Мужчины только посмеялись, уверенные в скорой победе.

Но женщины сердцем чуяли, что от солдат, именующих себя Псами Хаоса, ничего хорошего ждать не приходится. Немногие, правда, предвидели, насколько плохо всё окажется на самом деле. Даниаль ещё поняла бы, как и всякая женщина, что сильному врагу нужно покориться. Но Псы не просто покоряли — они несли всем и каждому смерть, пытки, ужас и разрушение.