Время Варвары теперь тоже шло нарасхват. Её статья, где она предлагала рассматривать кафкианцев как метафизическую тень Франца, противопоставляла прижизненную неизвестность Кафки его посмертной славе и выдвигала предположение, что по кафкианцам можно описать и личность самого Франца (по крайней мере, частично), наделала шуму среди специалистов. И, как полагается в таких случаях, поначалу была изругана парой-тройкой местных профессоров, объявившими предположения Варвары научной ересью. Но потом неожиданно последовало приглашение на конференцию в Вену, где о статье доброжелательно отозвались сразу несколько светил тенетерапии, после чего (уже по возвращению с конференции) признанный авторитет из Петербурга отметил, что некоторые идеи Варвары пусть и небесспорны и, тем не менее, интересны и требуют развития. Вскоре фонд поддержки молодых учёных предложил грант на написание полноценной диссертации, а одна из московских научных величин выказала готовность взять Варвару под своё научное крыло.
Ругань оппонентов Варвара старалась переносить стоически, она к ней готовилась, что, впрочем, не мешало ей расстраиваться и сомневаться, и Киш, как мог, утешал её и подбадривал. Однако ж и радость от признания научными вершителями сменялась приступами недоверия:
— Откуда они обо мне узнали, Киш? Как?! Где они и где я? Таких статей появляется сотни и тысячи!
— Значит, таких, да не совсем, — назидательно отвечал он. — Значит, в твоей статье есть что-то такое, чего нет в других. И разве ты не на такую реакцию рассчитывала? Не этого хотела?
— Так-то оно так, — осторожно соглашалась она. — Но я представляла, всё будет как-то дольше, постепеннее, шаг за шагом. А когда сбывается лучше и быстрее, чем ждёшь, это… как-то странно. Даже немного страшно: не может вот так всё сбываться. Как ты думаешь: это никак не связано с человеком с самой короткой тенью из всех, что я видела?
Киш никогда бы не признался, что подобные сомнения ведомы и ему.
— Я понимаю, о чём ты, — кивал он, — у тебя ощущение, что вдруг по отношению к тебе включился режим максимального благоприятствования, чего раньше не бывало, и оттого тебе слегка непривычно?
— Не то слово, Киш, — возразила Варвара, — это что-то другое, а не просто «непривычно»! Я же не кисейная барышня: «Ах, мне непривычно!» Мне как-то не по себе — я теряю чувство реальности. Да, не смейся (он и не думал смеяться)! Я не знаю, чего ждать и как ко всему относиться: то ли моя статья и вправду хороша, то ли кто-то сказал кому-то: «Пусть девочка позабавится — поиграет в науку»? Ты же понимаешь меня?