Незадолго до ностальгии

— Ты хочешь сказать, что та сцена, где Гамлет приглашает во дворец актёрскую труппу, чтобы она разыграла представление перед королевской четой, она тоже для этого? — задумчиво произнёс Киш, постепенно увлекаясь идеей Марка. — В сюжетном смысле Гамлет хочет проверить, как поведёт себя Клавдий, увидев спектакль, где короля убивают, выливая ему в ухо яд — так же, как сам Клавдий убил своего брата и его отца. Это Гамлету нужно, чтобы проверить, правду ли говорил Призрак. Точней, проверить, на самом ли деле это был Призрак его отца, а не какой-то другой. Если бы Клавдий сохранил хладнокровие и досмотрел спектакль до конца, действие бы просто забуксовало и остановилось. Однако он ведёт себя, как и полагается по драматической ситуации: испуганно покидает представление, чувствуя себя изобличённым. Но с того ракурса, о котором ты говоришь, Шекспир устраивает театр в театре ещё и для того, чтобы подчеркнуть, что Гамлет — не театральный персонаж, если уж он сам заказывает театральную постановку, так? Получается, здесь сошлось несколько уровней реальности: есть Призрак из преисподней, есть персонажи пьесы «Гамлет», есть персонажи, которых изображают бродячие артисты, и есть Гамлет, который уже не совсем персонаж? И да: есть ещё сошедшая с ума Офелия, которая живёт в совсем уж придуманном мире. Пять уровней реальности — каждый со своей мерой условности. Реальность Гамлета из них — самая подлинная, потому что в нём меньше всего театральности? Может, этим Шекспир хотел постулировать, что главная задача художника — выбрать для своей картины наиболее подходящую реальность? И что масштаб художника определяется, в том числе, и тем, какую реальность он отстаивает? Тем, какая реальность в его глазах является самой настоящей?

— Про уровни реальности не думал, но молоток, Киш, — похвалил его Марк, — всё-таки следишь за мыслью! Теперь ты видишь, что получается? Это же невероятная крутизна! Когда я думаю, что «Гамлет» — одна из самых известных пьес в мире, может быть, даже самая известная, — а её главный герой фактически смеётся над искусством театра, и никто этого не замечает, я… я не знаю что! Я ликую! Это же афера тысячелетия! Сотни тысяч актёров веками мечтают сыграть Гамлета, даже не подозревая, в какой насмешке над зрителем и над своей профессией собираются участвовать! И самое крутое: я уверен, Шекспир всё это просчитал. Конечно, он не мог наперёд знать, что будет самым популярным драматургом в мире, но почти наверняка предвидел, что именно «Гамлет» станет самой известной из его пьес. Почему он мог это предвидеть? Потому что неправильность «Гамлета» и должна вызывать больше всего споров: таинственность притягивает. И после этого ты можешь всерьёз предположить, будто Шекспир не понимал, что такое драматическая ситуация? Что он не мог сделать поступки Гамлета психологически убедительными?

Киш почувствовал, как его охватывает смятение. Рассуждения Марка разогрели его мозги в странную сторону, и он не мог не подумать: не является ли весь его процесс с Варварой — насмешкой? Может быть, отгадка лежит на самой поверхности, и она настолько прозрачна, что он ее не замечает?

— Да, смешно, — произнёс он с неожиданной горечью, — только всё равно как-то невесело.

Толяныч, по-своему поняв его горечь, жизнерадостно рассмеялся и потрепал его по плечу:

— Не переживай, Киш! Даже если бы Гамлет прожил сто двадцать лет, к нашему времени он всё равно бы уже давно умер. И вообще, это всё понарошку!

— Спасибо, — Киш иронично усмехнулся, устыдившись своих не к месту проступивших чувств, — а я об этом и не догадывался!..