Незадолго до наступления ночи

Холл отеля, всегда довольно плохо освещенный, в тот вечер был еще и абсолютно пуст, так что казался местом мрачным и даже опасным, словно то был не холл приличной, хотя и скромной гостиницы, а какой-нибудь разбойничий притон. Однако Александр обратил внимание на то, что в полутьме каким-то странным, почти нереальным образом выделялась одна из застекленных витрин. Два небольших, но очень ярких светильника, спрятанных во мху, освещали снизу и сбоку ветви кустарника и чучела рассевшихся на ветвях птиц, чьи стеклянные глаза горели огнем, блестели, как драгоценные камни. Александр рассматривал группу застывших птиц, которую он уже хорошо изучил, и тотчас же заметил, что на сей раз среди них есть «новичок», чье необычайно яркое оперение резко выделялось на фоне серовато-коричневатого оперения других птиц. Александр был совершенно уверен, что этой птицы в витрине раньше не было, потому что выглядела она столь необычно, что не заметить ее было просто невозможно… она буквально притягивала, приковывала к себе взгляд! Птица сидела на самой высокой ветке и потому как бы доминировала, царила над группкой других «крылатых призраков», как называл их про себя Александр, но в отличие от них она была как живая. Казалось, она вот-вот издаст громкий крик, расправит крылья, взмахнет ими и взлетит… На голове у нее красовался красный шлем, грудь украшало черное жабо с золотистым отливом, на крыльях странным образом чередовались желтые, зеленые и синие перья. Одним словом, волнующая красота этой диковинной птицы составляла разительный контраст с общим зловещемрачным видом холла.

Александр долго рассматривал незнакомца, буквально завороженный блеском пестрого оперения. Он почувствовал, как из глубин его памяти начали всплывать какие-то пока еще очень смутные, расплывчатые образы. Хотя он и не мог сказать, что это за птица, ему казалось, что он когда-то уже где-то видел ее. Без сомнения, то была гостья из экзотических заморских краев; ее можно было бы принять за попугая, если бы не клюв… то есть если бы клюв у нее не был таким прямым, а также если бы она не отличалась таким изяществом и такой гордой посадкой маленькой головки, что совсем не свойственно знаменитым болтунам.

Внезапно Александр вспомнил, как они с Элен посетили оранжерею в зоопарке города М. Случилось это через несколько дней после первой их встречи и знакомства… Они договорились встретиться в зоопарке и во время этого свидания прогуливались по дорожкам, уделяя гораздо больше внимания своей зарождающейся любви, чем сидевшим в клетках животным. Наконец они зашли в оранжерею. В середине зимы там было тепло и сыро; вокруг небольшого водоема стояли густые заросли пышной, роскошной болотной растительности, такой ярко-зеленой, что можно было подумать, будто на дворе не зима, а жаркое лето. На гладких камнях, выступавших из воды, нежились морские черепахи. В застекленных клетках дремали ящерицы, вараны, хамелеоны, даже крупный питон, свернувшийся в клубок на песке. Вся эта «хладнокровная фауна» застыла в оцепенении, земноводные не двигались, а только иногда лишь приоткрывали и щурили глаза. Элен смотрела на них, ошеломленная, завороженная, словно оцепеневшая от их вида; казалось, она потеряла интерес к Александру и слушала его крайне рассеянно. Он почувствовал, как в душе у него зародилась и начала нарастать тревога, а любовь, которую он ощущал всего несколько минут назад, вдруг куда-то отступила…

Но внезапно они оба вздрогнули от мелодичного не то посвиста, не то пения, и вот перед ними среди вроде бы безжизненных зарослей появилась чудесная птица, сидевшая на немного наклоненной верхушке карликовой пальмы. Да, это была та же самая птица! Александр мог бы в этом поклясться! То же яркое и чрезвычайно пестрое оперение, та же неподвижность… хотя та птица в оранжерее и была живой, о чем свидетельствовали не то короткие трели, не то посвисты. Элен больше не смотрела на маленьких чудищ, она не сводила сиявших восторгом глаз с невиданной по красоте птицы. Тревога, которую только что ощущал Александр, мгновенно рассеялась, словно рассеялись злые чары, и он почувствовал, как некая неведомая сила влечет его к спутнице, и сопротивляться этой силе он совершенно не в состоянии. Быть может, именно в тот день все между ними и началось? Вполне вероятно, хотя с уверенностью он этого утверждать и не мог… Только образ чудесной птицы навеки запечатлелся в его памяти…

Сколько времени Александр простоял у витрины? Когда он наконец отвел от нее взор и отвернулся, он заметил, что портье, находившийся, как всегда, за конторкой, наблюдает за ним очень внимательно и на его лице написана целая гамма чувств: растерянность, смущение, недоумение. Взгляды их встретились, и портье тотчас же опустил голову и сделал вид, будто с великим тщанием просматривает книгу записи постояльцев. Он поднял голову только в тот миг, когда Александр подошел к конторке вплотную.

— Добрый вечер, господин Брош.

— Добрый вечер, как странно…

— Что странно?