Незабываемые певцы

Позднее пишет в своем дневнике. Все пальмы, все восходы, все закаты мира, всю экзотику далеких стран, все, что я видел, все чем восхищался, – я отдаю за один, самый пасмурный дождливый и заплаканный день у себя на родине! К тому я согласен прибавить и весь мой успех, все восторги толпы, все аплодисменты, все цветы, все деньги… Все, все, ибо все это мне было не нужно!

1927-34 гг. Париж

Встречаюсь с давним другом Иваном Мозжухиным, с которым еще в Москве снимались в немых фильмах у Ханжонкова. Тут он уже большая знаменитость. И я опять с тал сниматься.

Однажды в фильме «Тысяча и одна ночь» ко мне подошел человек невысокого роста, в турецком костюме, в чалме: «Узнаете меня?» – спросил он. «Нет!» «Я Шкуро». В памяти сразу Екатеринодар. Белая армия отступает, спешит к Крыму. Даю последний концерт. После концерта подходят два офицера в черкесках. Его превосходительство генерал Шкуро просит вас пожаловать к нему откушать. У подъезда стоит штабная машина. Отказать нельзя. Вхожу в зал. Из за стола поднимается коренастый не высокого роста человек. «Господа офицеры! Внимание. У нас Александр Вертинский!» Много крови пролил этот маленький человек.

Шкуро почувствовал мое настроение и, нахмурившись: «Проигрывать тоже надо уметь».

Константин Тарасович Сокольский рассказывал:

Выступая в Югославии, мне частенько приходилось встречаться с генералом Шкуро. Он специально приходил поужинать в ресторан, в котором я работал, послушать русские песни. Это был отважный, сильный духом человек. Его оставшаяся армия находившаяся теперь в Югославии без денег, без работы все же уважала своего командира, подчинялась каждому его слову, пока он сам как бы не дал вольную, и его офицеры стали расходиться по разным странам.

А. Вертинский. Париж, 1933 г.

Юсупов

На одном из концертов Вертинскому довелось познакомиться с Князем Феликсом Юсуповым. У них был открыт свой салоп мод «Ирфе» (жена Ирина + Феликс). Двери дома Юсуповых всегда были открыты и для русской знати и для простого люда. Для материальной поддержки русских эмигрантов он открыл кабачок «Мэзонетт рюсс». Когда в Париже вышли мои пластинки, он покупал их комплектами и дарил всем друзьям. Сам Юсупов обладал приятным голосом и пел, аккомпанируя себе то на рояле, то на гитаре. (Иногда ему приходилось аккомпанировать и Юрию Морфесси). Однажды я подарил Феликсу румынскую пластинку «В степи Молдаванской». «Ивы видели Россию своими глазами, так близко?» Я рассказал ему о