Незабываемые дни

Сам Дубков, взяв с собой нескольких человек, подобрался к крайним цистернам, заставленным для маскировки срубленными соснами. Скрываясь в кустарнике, люди внимательно осмотрели длинную шеренгу цистерн. Вспышки молнии выхватывали из темноты их серые металлические громады, которые нескончаемой цепью тянулись вглубь леса, скрываясь в этом своеобразном тупике. Дождь лил уже как из ведра. Синеватые молнии то и дело полосовали небо. И оно словно раскалывалось в оглушительных ударах грома. После каждого удара где-то в ночной темени неба прорывались водопады и с новой силой обрушивались на лес, на землю, на молчаливых людей, которые торопко хлопотали около крайних цистерн. Немецкие караульные забились в тамбурные кондукторские будки, изредка попадавшиеся на цистернах. Им было не до охраны. Они жались друг к другу, спасаясь от ливня, и пугливо вздрагивали при каждом близком ударе грома.

Снять пломбы и отвинтить железные пробки у пяти крайних цистерн было делом каких-нибудь двух-трех минут. В воздухе резко запахло бензином. Его пенистые струи-фонтаны с пронзительным шипением ударили в песок, в шпалы и смешались с шумом ливня.

— Отходи, отходи! — отрывисто скомандовал Дубков. Через какую-нибудь минуту в сторону крайней цистерны полетела палка с намотанной на нее горящей паклей. Оранжевое пламя со свистом взвилось ввысь и, проникнув сквозь маскировку, взвихрилось выше сосен, озарив лес трепетными багровыми отсветами. И оно вздымалось все выше и выше, затмевая синий блеск молний, сливаясь с грозными раскатами грома.

Люди поспешно отходили, перешли железную дорогу и под проливным дождем двинулись по лесной тропинке. На крутом берегу реки, около самой переправы, они встретились с группой самого Мирона, который стоял здесь, чтобы в случае надобности помочь или прикрыть отход Дубкова.

— С удачей? — тихо спросил Мирон.

— Как видите! — облегченно вздохнул Дубков, махнув рукой в сторону близкого зарева, которое полыхало все больше и больше, переливалось золотистыми сполохами в косматых клубах грозовых туч.

— Без единого выстрела обошлись.

— Ну, спасибо тебе, браток. От души благодарю… — И под проливным дождем Мирон крепко обнял Дубкова, порывисто поцеловал его. — Ну, пошли!

Они направились за реку.

Промокшие до нитки, уставшие, но окрыленные удачей, они неторопливо шли по лесу. И тут только догадались прикрыться подстилками, мешками, которые взяли с собой по приказу Дубкова, не зная толком их назначения.

— Должно быть, использовать их вместо зонтиков решил наш сапер! — шутили между собой бойцы.

Но Дубков взял эти подстилки и мешки совсем для другой цели. Он намеревался привязать их к кранам цистерн после того, как с них будут отвинчены пробки. Тогда бензин не будет слишком шуметь, стекая на землю. Гроза помогла обойтись без этого «оружия».

Немецкая охрана не сразу заметила пожар. И спохватилась лишь тогда, когда яркое пламя пробилось к будке. Немцы бросились было к горевшим цистернам, чтобы принять какие-нибудь меры. Но сразу увидели, что не в силах сдержать страшный огонь, который с каждой минутой бушевал все сильнее и перебрасывался на новые цистерны. Подступиться к ним не было никакой возможности. Заглушая громовые раскаты, взорвалась крайняя цистерна, и море бушующего огня разлилось вокруг, поглощая деревья, кусты, вздымая под самые тучи клубы черно-багрового дыма. Немцы в страхе бросились назад, начали стрелять, чтобы сигнализировать тревогу.

На станции загудел паровоз, завыла сирена. Комендант Вейс и другие чины, поднятые с постели, бросились было за город, как они делали всегда при налетах авиации. И, только опомнившись, помчались к мосту, который они охраняли как зеницу ока. Узнав, что горят цистерны, Вейс распорядился послать туда паровоз с людьми, чтобы как-нибудь спасти бензин. Паровоз завалился сразу же за стрелкой, застопорил весь путь. Гитлеровцам осталось только любоваться зрелищем пожара, который уничтожал столь необходимое им горючее. И пока они не разобрались в причинах крушения паровоза, все, в том числе и часовые, склонны были думать, что причиной пожара является не что иное, как удар молнии.

Пожар этот наделал немало хлопот Вейсу. Были неприятные телеграммы из Минска, в которых не очень дружелюбно отзывались о служебных достоинствах коменданта, были явные намеки на то, что об этом пожаре известно даже в Берлине.