Невыносимый брат

Он быстро обустраивает палатку и начинает организовывать костёр. Набирает в алюминиевый котелок воды, устраивает его над кострищем. Огонь разводит. Ещё и шутит, делая вид, что пламя выдувает.

И мне смешно. Забавный он и очень интересный.

Неумело чищу картошку.

— Картошка, тушёнка и пакеты с супом, будет объедение. Я ещё хлеб взял.

— Дракоша, а деньги, которые тебе парни из университета дали, чтобы ты меня невинности лишил, ты куда дел? — ковыряю картофелину ножом, стараюсь, но не получается.

— Мирону отдал, он в поселковом ЗАГСе договорится, чтобы нас расписали, — отвечает Кирилл. — Я понимаю, что тебе обидно, но если ты действительно хоть что-то испытываешь ко мне, то лучше так.

— А родителям ты как собрался об этом говорить? — с вызовом кидаю я.

— Заметил, что ты от мамы зависишь. Но мне всё равно, лишь бы ты не предала.

— Иван мне учёбу оплачивает. Может, пока не будем говорить? — мне вдруг становится не по себе.

Кирилл поднимает на меня хмурый взгляд, как небо над головой.

— Ангел мой, никогда не пыталась пожить самостоятельно?

— Никогда.

— Вот пришло время. Отец квартиру на меня переписал, заработать всегда есть возможность. Выживем. Но я не думаю, что они стильно лютовать будут.

— А если, я не соглашусь? — очень осторожно спрашиваю я.

— Уже объяснил, будешь на этом острове жить, пока не согласишься.

Я смеюсь. Мне вдруг нравится такая политика. Это какое-то нежное принуждение. А нежное, потому что мне самой нравится, и я действительно влюбилась в него. Ещё там, на стадионе, он меня поразил своей дикой прыткостью и необузданной дерзостью.

Он усмехается. Всю картошку начистил, а я с одной многострадальной так и зависла у костра.

Тепло, хотя в природе холодная осень. Варится густой суп и вкусно пахнет. Я пробую варево ложечкой и по чуть-чуть добавляю соль. Кирилл укрывает катер тентом и затаскивает нужные нам вещи в палатку.

И мне почему-то ничего не надо больше. Ни телефонов, ни друзей, ни мамы. Настолько тихо на душе становится, что я по-настоящему отдыхаю.

Дождь вначале накрапывает. Кирилл забирает наш котелок и уносит в своё логово. Я семеню за ним, стараясь не потерять по дороге ботинки.

Очень горячая еда. Котелок стоит на подставке. Разложены спальные мешки. Пола палатки открыта, и за ней идёт ледяной дождь.

Сказочная обстановка. Я по-разному представляла свой первый раз, но реальность побила все рекорды по фантастичности.

Хлебала вкуснейший суп с лёгким запахом дыма и смотрела на дождь, и теряющуюся в его пелене реку.

— Водки не предлагаю, у тебя таблетки.

— И сам не пей, — отзываюсь я.

— Не буду, это на всякий случай, вдруг тебя натереть нужно будет.

— Мы не замёрзнем?

— Нет, Гелик, будет очень жарко, обещаю.

***

По палатке барабанит дождь, пола закрыта, работает какая-то печка, и внутри неожиданно становится тепло. Горит фонарь, оставляя для нас с Кириллом интимный свет.

Парень нависает надо мной. Улыбается. Чуть касается полными мягкими губами, от такого прикосновения дрожь по коже. Пахнет мой парень знакомо. И лицо его родное, поэтому я ничего не боюсь.

Его отец настолько основательный мужчина, что я не сомневаюсь, Кирилл такой же. Его поступки оправдываю, думаю о том, что сейчас произойдёт.

— Расслабься, — шепчет он, целуя мой подбородок и шею.

— У тебя когда-нибудь была девственница? — спрашиваю я ничуть не сомневаясь, что этот парень опытный.

— Никогда, — еле слышно отвечает он, расстёгивает большую куртку охотничьего костюма. Под ней шёлковая маечка и шортики белого цвета, в которых я легла спать в доме родителей. Носом сдвигает тонкие лямочки с плеч.

— А сколько девчонок было? — интересуюсь я.

— Было, — нехотя отвечает он, медленно залезая под нежные кружева. Стараясь откапать мою грудь, на которой уже соски возбудились.

— Ну, сколько? — требую я, замираю в ожидании ответа.

Он выпрямляется, и стягивает с себя свитер. Открывается взору шикарный торс с крепкими мышцами и потрясающая наколка дракона на плече.

— Ты качался что ли? — я замечаю разницу. За пять месяцев он очень сильно изменился. Окреп, в плечах ещё раздался, и видно, что тренированное тело, даже на животе кубики пресса выделились и косые мышцы.

От этой картины я похоже совсем хмелею, и позволяю стащить штаны. Кирилл прихватывает пальцами мои шортики, и я ойкнув, сжимаю ноги.

А он, рассматривая меня, расстегивает ширинку и раздевается целиком. Вылетает вверх из чёрных трусов член и покачивался передо мной.

Меня в жар кидает. От одного взгляда на настоящий мужской орган мурашки по коже. Жду, что сейчас мне будет больно…

— Так сколько девушек было?

— Для тебя качался, никогда не никому не скажу, сколько было девушек, потому что ты единственная теперь, — он наклоняется и целует мои ноги, гладит их, прокатываясь ладонью по бедру до ягодиц. Мурчит обтираясь щеками об мою кожу. — Моя жена. Никому не отдам.