Невыносимая жара

— Лучше посиди здесь и подумай над уликами. Здесь у тебя есть доска с данными, есть кондиционер и еще время — куча времени. — Направляясь к выходу, Хит бросила через плечо: — И не забывай, надо думать как детектив.

— Могла бы взять меня с собой, все равно я знаю, куда вы едете. — Никки остановилась в дверях, и когда она развернулась к нему, он продолжал: — В «Гилфорд», а потом на частный склад на Варик-стрит. Она взглянула на свою сумку.

— Ты рылся в моих бумагах, да?

Он ухмыльнулся:

— Просто я думаю как журналист.

Вернувшись в участок два часа спустя, Никки обнаружила Рука на том же месте — он сидел, устремив взгляд на доску.

— Ну что, никаких новых теорий не появилось, пока меня не было?

— Вообще-то, появились.

Она подошла к своему письменному столу и проверила голосовую почту. Никаких сообщений не было. Хит раздраженно швырнула трубку на рычаг и взглянула на часы.

— С тобой все в порядке? Никаких проблем с ордерами?

— Au contraire,[104] - возразила Хит. — Теперь я просто жду результатов прослушки. Все остальное прошло как по маслу. Замечательно.

— И что вы нашли?

— Сначала ты. Послушаем твою новую теорию.

— Хорошо. Я обдумал факты еще раз и понял, кто преступник.

— Не Агда?

— А почему ты спрашиваешь? Все-таки Агда?

— Рук!

— Извини, извини. Итак. Агду пришлось сбросить со счетов. Однако мне не дает покоя одна вещь, о которой она упомянула, — насчет нового пианино. — Это вызвало у Никки интерес.

Она уселась на краешек своего стола, скрестив руки на груди. — Так что, уже становится теплее? — спросил он.

— Единственное, что я могу тебе сказать наверняка, — это то, что я не становлюсь моложе. Не отвлекайся.

— Когда ты ее допрашивала, она обмолвилась, что новое пианино было такое замечательным, и она едва не упала в обморок, когда его вытащили из ящика. — Он сделал паузу. — А кто сейчас перевозит пианино в ящиках? Никто.

— Интересно, продолжай. — На самом деле, Никки сама зацепилась именно за эту фразу, и ей было любопытно, какие выводы сделает журналист.

— Мы знаем, что пианино действительно привезли, потому что видели его в гостиной после кражи. Вот я и подумал: зачем притаскивать в квартиру ящик — наверняка для того, чтобы вынести в нем что-то после того, как вытащишь из него пианино?

— Итак, теперь остается только назвать имя.

— Это же очевидно. Компания, торгующая пианино, — прикрытие для шайки воров.

— Это твой окончательный ответ? — Бесстрастное выражение ее лица заставило Рука разволноваться, и Никки захотелось расхохотаться от души; однако она ничем не выдала своих мыслей.

— Или… — пробормотал он, — ну, дай мне закончить. Ты потребовала ордер на обыск в «Гилфорде» и на каком-то частном складе. От идеи с ящиком я не отказываюсь, но насчет имени… это Кимберли Старр. — Несмотря на то что выражение лица Никки не изменилось, Рук оживился. — Я прав, я уверен в этом. Я вижу по тебе. Ну а если я не прав, скажи мне!

— Ничего я тебе не скажу. — В этот момент в помещение вошли Таррелл и Каньеро, и она развернулась к ним. — Зачем портить себе развлечение?

— Мы с Тарреллом показали там фотографию Бакли, — сообщил Каньеро. — Два человека опознали его. Неплохо.

— Очень даже неплохо. — Никки позволила себе поддаться радостному чувству — расследование близилось к концу. — И они готовы свидетельствовать в суде?

— Готовы, — подтвердил Таррелл.

Зазвонил телефон на столе Никки, и она схватила трубку.

— Детектив Хит. — Она закивала, как будто собеседник мог ее видеть, затем произнесла: -

Превосходно. Замечательно. Превосходно. Огромное спасибо. — Положив трубку на рычаг, она обернулась к своей команде. — У техников все готово. Идем слушать. — Наконец-то события происходили с нужной ей скоростью.

Никки и Рук уселись вплотную друг к другу на складных металлических стульях в углу тесной комнатки, за спиной у техника, который занимался записью разговоров. Никки вынуждена была выключить слишком шумный кондиционер, чтобы он не мешал ей слушать, поэтому в помещении стояла невыносимая духота. На консоли замигал голубой огонек.

— Звонят, — сказал техник.

Хит надела наушники; до нее донеслись длинные гудки. Дыхание ее участилось, как тогда, перед налетом на Лонг-Айленде, с той лишь разницей, что сейчас она не могла заставить себя успокоиться. Сердце гулко стучало. Наконец Никки услышала щелчок, и оно замерло.

— Алло?

— Я звоню тебе по прямой линии, потому что не хочу, чтобы секретарша об этом знала, — начала Кимберли Старр.

— Ну хорошо… — осторожно ответил Ноа Пакстон. — Только не понимаю почему.

Никки сделала жест технику, чтобы он включил запись. Тот кивнул.

Кимберли продолжала:

— Скоро ты все поймешь, Ноа.

— Что-нибудь случилось? У тебя такой странный голос.

Никки зажмурилась и сосредоточилась; ей не нужно было ничего видеть — только слышать.

Разговор был слышен превосходно, она улавливала малейшие изменения интонации. Она слышала, как зашипело офисное кресло, в котором сидел Ноа. Она слышала, как Кимберли сглотнула ком в горле. Никки ждала. Ей нужны были слова.