Невыносимая любовь

С такими мыслями я отпер дверь и переступил порог. Некоторое время я стоял, переводя дух и анализируя тишину и атмосферу квартиры. Хотя не было ни сумочки на полу возле двери, ни брошенного на стул жакета, я кожей чувствовал, что Кларисса уже вернулась с работы, но что-то не так. Я позвал ее, но никто не отозвался, и я прошел в гостиную. Она была Г-образной формы, и мне пришлось сделать несколько шагов, прежде чем я убедился, что Клариссы здесь нет. Из коридора, где я только что был, вроде бы донесся какой-то звук, и я снова позвал ее. В каждом доме есть свой набор потрескиваний и постукиваний, обычно вызываемых незначительными перепадами температуры, так что я не удивился, когда в коридоре никого не оказалось, хотя по-прежнему был уверен, что Кларисса где-то в доме. Я отправился в спальню, решив, что она могла прилечь. Туфли, в которых она уходила на работу, аккуратно стояли рядом с кроватью, покрывало было чуть примято в том месте, где она лежала. В ванной тоже не было следов ее пребывания. Я быстро обошел остальные комнаты, кухню, ее кабинет, детскую спальню – а потом проверил задвижку на двери, ведущей на крышу. После этого мне пришлось изменить свое мнение и прийти к логическому заключению: она пришла домой, скинула туфли, полежала на кровати, надела другие туфли и ушла. Встреча с Перри настолько взволновала меня, что я неправильно истолковал атмосферу.

Я пошел на кухню, поставил чайник. Потом забрел в свой кабинет и там обнаружил Клариссу. Это было так очевидно и шокирующе. Я увидел ее словно в первый раз. Она сидела босая, откинувшись в моем кресле, развернувшись спиной к столу, а лицом к двери. После всего, что произошло сегодня, этого можно было ожидать. Я выдержал ее взгляд и спросил:

– Почему ты не отзывалась?

– Думала, сюда ты заглянешь в первую очередь. – Когда я помрачнел, она добавила: – Ты не подумал, что я копаюсь в твоих вещах, пока тебя нет дома? Разве не так мы теперь поступаем друг с другом?

Я тяжело опустился на диван. Когда ты кругом не прав, чувствуешь что-то вроде свободы. Не нужно бороться, бессмысленно подбирать аргументы.

Она была спокойна и очень сердита.

– Я просидела здесь полчаса, уговаривая себя залезть в ящик и покопаться в твоих письмах. И знаешь, не смогла разжечь в себе интерес. По-твоему, это ужасно? Меня не интересуют твои секреты, и если у тебя нет секретов, мне это тоже неинтересно. Если бы ты захотел почитать мои письма, я бы сказала: «Пожалуйста, читай. Мне нечего скрывать». – Ее голос был выше обычного и немного дрожал. Я никогда не видел ее настолько разъяренной. – Ты будто нарочно оставил ящик открытым, чтобы я вошла и увидела. Это вроде такое сообщение, послание от тебя ко мне, знак. Беда в том, что я не поняла значения. Может, я глупа. Ну так скажи мне прямо, Джо. Что ты пытаешься сообщить?

16

Дорогой Джо, вчера в четыре часа в ворота моего дома позвонил студент, которого я специально нанял. Я вышел к воротам и отдал ему пятьсот фунтов за неделю работы, а он протянул мне сверток через прутья ограды. Ксерокопии тридцати пяти твоих статей. Он ушел довольный, а что же я? Я и понятия не имел, что за ночь ждет меня впереди. Наверное, это были худшие часы моей жизни. Сущая пытка, Джо, оказаться один на один с твоими сухими печальными мыслями; думать о дураках, заплативших за них хорошие деньги, и о невинных читателях, чьи дни были ими отравлены.

Я устроился в комнате, которую моя мать называла библиотекой, хотя на книжных полках там довольно пусто, и прочел все до последнего слова; слова будто звучали в моей голове, как если бы ты произносил их для меня. Я читал каждую статью как письмо, отправленное тобой в будущее, где есть место нам обоим. Что ты пытаешься со мной сделать, думал я не переставая. Уязвить меня? Оскорбить? Испытать? Я ненавидел тебя за это, но я ни на мгновение не забывал, что я люблю тебя, и потому читал дальше. Ему нужна помощь, говорил я себе каждый раз, когда был уже готов отчаяться, я должен освободить его из тесной клетки рассудка. В какие-то минуты я сомневался, верно ли истолковал волю Господа. Неужели я должен привести к нему автора этих ужасных статей, направленных против Него же? Может, задача моя проще и чище. Я, конечно, знал, что ты занимаешься наукой, и был готов, что мне будет непонятно или скучно, но мне и в голову не приходило, что в твоих статьях столько презрения.