Невская битва. Первый подвиг Александра

От Изборска повернули в сторону Юрьева, князь и воеводы хорошо понимали, что войска ордена уже где-то недалеко, потому постоянно высылали вперёд разведку. Передовые отряды возвращались, раз за разом отвечая, что пока немцев не видно. Пока шли своими землями, еду покупали у жителей встречавшихся весей, те продавали с охотой, воеводы платили, не обижая, денег Новгород выделил на поход немало. Но теперь уже земли были ливонские, и никто ничего продавать не собирался. Князь разрешил идти за житнем — попросту добывать себе, кто что найдёт, только не грабить зря, иначе против встанет народ, тогда отбиваться будет тяжело.

По сторонам дороги стоял молчаливый лес. Зима уже доживала последние дни, на солнце деревья плакали с веток капелью, но по ночам ещё хорошо морозило, потому снег пока лежал. А под тёмными елями таять и не собирался. Дорогу тоже ещё не развезло, наст держался на удивление твёрдо. Кербет приподнял руку, делая знак своей стороже. Шли чужими землями, потому надо внимательней.

Передовой отряд русов остановился на пригорке, оглядывая видневшуюся вдали весь. Через неё шла дорога на Юрьев, двигаться удобно, но только нужно очень осторожно. Беспокоило то, что немцев так и не видно, не сидят же они в Юрьеве, дожидаясь, пока город осадит князь Александр?

Рачко с Мужилой довольно переглянулись — небедная весь, здесь будет чем разжиться на ужин. Передовые сторожи тоже могли брать на ливонских землях пропитание, и не только.

Кербет с Домашем остановились впереди остальных, переговариваясь. Твердиславич знаком подозвал к себе эста:

— Что за весь?

— Хаммаст, — с привычной расстановкой произнёс тот.

— Народу много?

— Т-та... нет-т...

— Так да или нет?

— Немног-го, — помотал головой эст.

Кербет поморщился:

— Осторожней надо, чует моё сердце, не зря так тихо.

И впрямь из веси не доносилось почти ни звука. Ещё постояли, послушали. Нет, спокойно, слишком спокойно. Но другого пути всё равно не было, дорога одна, а лезть в заснеженный лес ни к чему, так не то что не разведаешь, а и сам завязнешь.

— Там что? — Кербет показал эсту на другой конец вытянувшегося ряда домов, образовывавших улицу.

— Моост.

— Что?

— Моост через рек-ку...

Наконец Домаш Твердиславич вздохнул и показал на весь:

— Пройти быстро и сразу собраться на другом конце. Стоять нельзя, не для того князь нас отправил вперёд.

Это хорошо понимали все, но уж больно хотелось добыть ужин. Кербет чуть задержал ратников:

— При любой беде тебе, тебе и тебе, — он показал на Рачко, Васила и Корбея, — всё бросить и стрелой лететь к князю с предупреждением.

Ратникам стало от такого приказа не по себе. Кербет-сотник не из трусливых, на врага шёл смело, если уж что-то чувствует, то не зря. Им бы постоять, посмотреть или попросту обойти, но близился вечер, и Домаш Твердиславич махнул рукой:

— Пора.

Сторожа рассыпалась по первым домам веси быстро. Сразу послышись крики, визг, забегали бабы и детишки, зашлись злобным лаем псы, закудахтали куры, отчаянно завизжал пойманный кем-то поросёнок, точно его уже свежевали к ужину. Рачко с Мужилой заскочили в третий от края двор, первые уже были заняты, а скакать до следующих не хотелось. К чему, если и здесь вон визжит будущий ужин, истекает злобной слюной лохматый страж ворот и мечутся возле дома очумевшие от страха куры и петух. Успокоить пса хватило мгновенья. Старая собака ростом с телёнка покатилась в сторону, из скотного двора показалась голова перепуганной холопки и тут же спряталась. Мужило бросился туда, поросячий визг не обманет, Рачко за ним. Кони остались стоять возле двора. В сарае и впрямь важно хрюкали трое свиней, в отдельном углу здоровенный хряк, а в другом загоне возле лежащей на боку свиньи суетились четверо поросят, ещё не настолько больших, чтобы их отделить от матери, но уже достаточно крупных, чтоб накормить ужином нескольких человек. Мужило обрадованно хмыкнул:

— Это хорошо, хватай одного и поехали. Остальные пусть живут.

Рачко согласился и бросился вылавливать поросёнка. Несмотря на тесноту загона сделать это удалось не сразу. Пока друг гонялся за шустрым поросёнком, никак не желавшим идти на ужин новгородцам, Мужило выглянул во двор, привлечённый совсем не поросячьим визгом, и сразу бросился обратно:

— Рыцари!

Случилось то, чего так боялся Кербет. Ливонцы устроили русской стороже засаду, эсты издали заметили приближение русских и предупредили стоявших лагерем совсем неподалёку ливонцев. Когда новгородцы уже разбрелись по дворам, из крайних на дорогу вдруг стали выезжать хорошо вооружённые всадники. Сторожа оказалась в кольце врагов. Кони почти у всех возле ворот, вскочить на них почти никому не дали, завязался неравный бой. Кербет кричал, надеясь, что его услышат те трое, кому давеча наказывал:

— Бежать! Рачко, Васил, Кор...

Договорить не успел, стрела нашла его горло раньше.

Домаш Твердиславич бился сразу с двумя наседавшими рыцарями, ругая сам себя на чём свет стоит:

— Загубил сторожу! Загубил!