Невская битва. Первый подвиг Александра

Князь Андрей Ярославич прибыл на княжение в Новгород с малой дружиной. Великий князь точно говорил этим: «Вы меня дурачить вздумали? Вот вам!» Горожане недоумевали, почему Ярослав Всеволодович прислал не того сына? Снова зазвучал вечевой колокол. На сей раз не по боярской воле. Мало того, народ собрался не на вечевой площади, а сразу двинулся через Волхов в Детинец к стенам Софии и палатам владыки. Просто кто-то крикнул, что бояре, позвавшие не того князя, укрылись в покоях владыки Спиридона. Собравшаяся толпа была настроена решительно. К ответу потребовали не только совет господ, но и владыку, чего раньше никогда не было. Это было уже даже не вече, а попросту бунт.

Кричавший не ошибся, действительно только что епископу Спиридону доложили, что в его покои пришли бояре, просят принять. Вздохнув, тот отправился к совету господ. Рослый даже при согбенной фигуре, Спиридон из-за давней болезни спины всегда ходил, опираясь на большой посох. Многие знали, что при всей кротости мог этим самым посохом и огреть примерно, потому глаза ослушников всегда следили, не вскинется ли вдруг владычья рука? Он остановил начавших подходить к руке за благословением бояр окриком:

— После! Не время!

Все притихли. Новгород уже был достаточно накалён, одна искра, и погорят боярские дворы, полетят боярские бороды. Это тот случай, когда вече правит, а не совет, его слушать придётся, и повернуть по-своему уже не получится.

— Что, сучьи дети, доигрались?!

Услышав ругательство из уст всегда сдержанного и следящего за своими словами Спиридона, бояре притихли, как набедокурившие мальчишки. Огрызнуться попробовал только Онаний:

— С кем говоришь, владыко? Мы боярский совет!

Но тот, не глядя, ткнул посохом в его сторону:

— Ты молчи! Ты своё уже сказал! Теперь вон готовы за стены Софии спрятаться, чтоб только бороды не порвали?! Зачем Андрея вместо Александра просили?

Боярин Лаврентий несмело возразил:

— Да то Колба, что во Владимир ездил, так неверно слова передал...

Вокруг закивали, хотя все прекрасно знали, что хитрость белыми нитками шита.

Владыко снова навис над советом:

— А вы так ли просили?! Не лгите!

Понял, что зря к совести взывает, те, кто стоял перед ним, почти все готовы совесть за деньги продать, купить и снова продать. Огляделся, ища нужные лица, потом ткнул посохом в некоторых, в том числе и посадника Степана Твердиславича, и велел:

— За мной идите! А вы, — обернулся к остальным, — здесь сидите, точно мыши в погребе, когда кошка рядом. Иначе я ваши бороды и зады спасать не буду!

Сказать, что у боярства полегчало на душе, значит не сказать ничего. Точно стопудовый камень свалился. Владыко Спиридон брал ответственность перед вече на себя. Боясь даже подойти к окнам, оставшиеся члены совета чутко прислушивались к тому, что происходит на площади перед Святой Софией.

Даже когда перед вечем появился сам епископ Спиридон, собравшихся успокоить удалось не сразу. Владыко смотрел на народ и понимал, что эти могут разнести не только палаты, но и крепостные стены, если будет надо. Поднял вверх руку с большим крестом, гаркнул так, что позакладывало уши у стоявших рядом:

— А ну молчать! Господин Великий Новгород, чего хочешь?

После мгновенного замешательства ответом ему было дружное:

— Невского!!!

Владыко спокойно выслушал единодушный рёв тысяч глоток и согласно кивнул:

— Согласен. Сам поеду просить князя Александра Ярославича Невского вернуться на княжение. Довольны?

Ответный рёв: «Да!» заставил вздрогнуть всех бояр, стоявших в ожидании епископа взаперти.

Владыко снова поднял свой крест:

— Новгородцы, клянусь, упрошу князя забыть обиды, какие ему нанесли. И вернуться в Новгород князем! Идите спокойно по домам.

Спиридон повернулся и направился в свои покои, гудевшая, как растревоженный улей, толпа стояла в нерешительности. К вечу обратился посадник Степан Твердиславич:

— Расходитесь, чего столбами стоять?

В ответ раздались тревожные голоса:

— А пойдёт ли Александр Невский к нам обратно?

Посадник развёл руками:

— О том не ведаю.

— Нижайше кланяться надо ему...

— И впрямь, обидел его город...

— Вишь, землицы под ловы пожалели!

— И кому?! Невскому!

Степан Твердиславич почувствовал, что ещё немного, и толпа отправится наказывать тех, кто обидел князя, а значит, тех бояр, что прячутся у владыки. Он постарался перекричать всех:

— Чего сейчас рядить-то? Вернётся Ярославич!

Замирить удалось с трудом. Когда через несколько часов крика совершенно осипший посадник, наконец, зашёл в палаты к владыке сам, тот встретил его смехом:

— Что, укатали они тебя? Надо было отдать боярские бороды на расправу!

Вдруг став серьёзен, Спиридон спросил:

— Со мной в Переяславль поедешь ли?

Степан Твердиславич и сам хотел бы, да вдруг подумал, что за это время мало ли что бояре натворить могут? Выслушав его заботу, Спиридон кивнул:

— Верно, хоть одна умная голова должна в этом клубке гадюк остаться. Найду кого с собой взять. А ты постарайся, чтоб другой князь, Андрей Ярославич, обиженным не остался. Это задача не легче.

— Да уж... — вздохнул посадник.