Невская битва

Словом, меня тянуло к Февронии, хотя и смотр крылатых даров распалял мое любопытство.

И вот мы пришли в дом и начали смотр. Ну, тут уж, братцы, знай гляди во все глаза! До того важных птиц привез нам князь Полоцкий, что загляденье, да и толь­ко. Начали с самых меньших — с соколиков. Их было трое. Все в аксамитовых клобучках с разноцветными перышками, а на ногах серебряные звонцы. Брячислав всех наименовывал:

—    Се — самый старший сокол, Патроклос. Улов­лен три года назад, будучи слетком. Правлен на вся­кую утку, кулика, куропатку. Ставку делает так, что едва его увидишь в небе.

—    Сего ради у нас Ратмир имеется, все увидит, хоть на земле, хоть на небе, — похвастался Александр своим кметем". — А это, должно быть, соколица?

—    Так и есть, — подтвердил Брячислав. — Ей кличка — Княгиня. Особливо хороша. Тоже двухлеточка, но гнездарка. Не было случая, чтобы не взяла Утку, да норовит самую жирную. Сильна птица! Моглабы и зайца брать, да на зайца не правлена.

—   Сокол зайца не берет… — встрял тут я и полу­чил гневный взор от Ярославича. И вправду, что меня тянет встревать?..

—   Знамо дело, — проворчал наш будущий тесть и перешел к знакомству со следующим соколиком: — Третий еще совсем юноша, прошлогодок. Тоже сле­ток. Правлен только на кулика. Но приносит их без меры. Сколько будешь пускать, столько и принесет, разбойник. Я его назвал Местер. Очень на римских местеров25 похож, тако же кичлив.

Тут Брячислав покосился, не пришли ли сюда ли­вонские немцы. В храме-то они стояли, подобные бе­лым неясытям в своих полотняных плащах с черными лапчатыми крестами. Но, как и заповедал им Алек­сандр, держались неруси в сторонке, не крестились и не христосовались, не причащались и ко кресту не подходили, а токмо глазели себе тихо. Ну а сюда их, ясное дело, никто не звал.

Далее стали смотреть кречетов. Этих было четверо, двое серых и двое белых.

— Сей двухгодок зовется Льстец, — говорил Бря­числав. — Уж очень льстив. Сними-ка клобучок.

Сокольник снял с Льстеца покрышку, кречет встрепенулся, несколько раз переступил с ноги на но­гу и вдруг стал тереться головой о палец перчатки, на котором стоял. Вот смеху-то, ну чисто кошка! Все рассмеялись, а Брячислав сей же миг похвалил птицу:

— Но не гляди, что льстивый. На лету замечательно бьет кого хочешь — голубя ли, ворону. Славный ловец. Я его сам с гнезда снимал. А эта девица — Белобока. Ей уже три года, отменно правлена, но лучше всего ловит горностая. Другое дело — сия слеточка. Половчанка именем. Она у нас самая мощная, зайцу от нее не уйти. Хорошо на зайца правлена. Да у нас в Полоцке плохо править и не умеют. Кроме зайца, запросто бьет сыча и сову. Ну а это — Саночкин любимчик, именем Стол­бик. В ловах не самый лучший, но в полете красив — за­гляденье. Вверх и вниз устремляется, аки стрела.

— Видать, княжне не сами ловы, а красота больше по сердцу, — сказал Александр и покосился на Алек­сандру, а та сей же миг и залилась румянцем. Уж очень хороша, в самый раз нашему белому кречету Ярославичу, а уж нам-то такую красоту вовсе не обя­зательно.

Ястребов тоже было четверо. И тоже — два челига и две ястребицы. Все — гнездари-двухлетки. Особенно красив был серебристый тетеревятник по кличке Кле-вец, вот уж, если бы дали мне на выбор одну из птиц, привезенных Брячиславом, я бы его взял. Грудь ши­рокая, мощная, в узорной кольчуге. Другой ястребок был перепелятник по кличке Индрик, про него Брячи­слав сказал, что он может до тридцати перепелов за день наловить. Тут я снова не утерпел и ляпнул:

— А у нас во Владимире был ястреб Живогуб, так тот до семидесяти перепелов бил за день!

И чего меня дернуло? Ведь не было такого. О Живо-губе я и впрямь в детстве слыхивал, но про семьдесят перепелов у меня само придумалось. И снова Алек­сандр поглядел на меня с укоризной. Но у меня была защита — я ведь нашел монаха.

Тут, как часто бывает, меня прошибла жалостная мысль о том, что мы наслаждаемся видом наилучшей ловчей птицы, а тому монаху уже никогда ястребами да соколами не полюбоваться. И очи-то у него зверь отнял…

Про моего завирального Живогуба сразу и забыли, потому что Брячислав взялся тут особенно расхвали­вать ястребиху по прозвищу Львица. О ней он сказал, что по силе нету ей равных и якобы она даже может юного кабанчика сцапать и принести, не говоря уж о тетеревах, зайцах и лисицах. В ловчей пользе она, по словам Брячислава, равнялась всем остальным по­дарочным птицам. Другая же ястребица была ей по-Другой. Мол, только пред нею Львица любит хорохо­риться и бить крупного зверя и птицу, а если ее в оди­ночку пускать, обильного лова не будет. Тут все опять рассмеялись и стали подшучивать над пернатыми по-другами, красующимися одна перед другою, вместо то­го чтоб состязаться перед своими женихами-челигами.