Невозможно в это поверить, но…

— Помилуйте, ваше сиятельство, мне утаивать от вас нечего, — спокойным тоном ответил профессор. — Александр Васильевич попал к нам в крайне тяжелом состоянии. Обширная скальпированная рана головы, слава Богу, без видимых трещин и повреждений черепа. Мы провели проверку рентгеном: ни трещин, ни переломов не обнаружили. Пришлось вашему сыну лишиться части волос, мешавших качественному наложению швов. Ранением в левое плечо довелось заниматься долго. Там между сухожилиями и крупными кровеносными сосудами застрял внушительных размеров осколок. Чтобы не повредить что-либо, пришлось расширить операционное поле, но осколок извлечь удалось. Ранение левой руки обработали быстро. Дренирование сквозной раны показало, что она совершенно чистая, никаких сторонних предметов не выявили. Поскольку было большая кровопотеря, довелось делать переливание. Благо, вашему сыну подходит любая группа крови, ведь у него четвертая положительная.

— Как у меня, — задумчиво произнес генерал.

— Да-да. Так вот, после операций штабс-капитан помещен в отдельную палату. За ним закреплен квалифицированный медицинский персонал. Сестра милосердия Глафира Потаповна Разумова очень ответственная особа. Она работает в нашем институте старшей операционной сестрой, ассистирует мне уже два десятка лет. Состояние вашего сына пока не вызывает волнений. Он находится в беспамятстве, но это и не удивительно. Я подозреваю, что при ранении головы штабс-капитан получил еще и сильную контузию.

— И сколько суток сын в беспамятстве?

— Шестые сутки пошли. Не переживайте, ваше сиятельство, его состояние стабильно. Я уверен, молодой организм Александра Васильевича справится.

— Он ничего не говорил за это время?

— Нет. Глафира Потаповна докладывала мне, что штабс-капитан что-то бормочет. Я был у него несколько раз, но внятной речи не услышал.

— Петр Илларионович, прошу вас, как только сын очнется, дайте мне знать.

— Всенепременнейше сообщу, обязательно, будьте в этом уверенны. И прошу вас успокоиться, несмотря на многочисленные ранения, контузию и потерю крови жизни вашего сына уже ничего не угрожает, мы полностью контролируем ситуацию и абсолютно уверены в его скорейшем выздоровлении. Сейчас ему нужны только покой, сон и хороший уход, а все это мы обеспечиваем в полной мере, будьте уверены.

После этих слов, генерал покинул кабинет начальника госпиталя, и профессор вздохнул с облегчением.

Я пребывал в непонятном состоянии. Вроде бы очнулся, и в то же время не пришел в себя окончательно. Как ни странно, но я тело чувствовал, и оно болело, особенно левое плечо и левая рука, да и голова отдавала саднящей болью. О, вспомнил, говорил денщик, меня задело по голове, а потом рванул рядом снаряд. Похоже, от этого досталось плечу и руке. С этим разобрался. А как быть с приходом в сознание? Что-то не получается полноценно очнуться, застрял в промежуточном состоянии. И, самое главное, надо понять, что со мной. Какая-то вокруг меня не совсем понятная обстановка, непонятные мне люди, какая-то странная война.

Прекрасно помню, что я подполковник Литвинов Александр Григорьевич, тридцати шести лет, выпускник военной артиллерийской академии имени Великого князя Михаила Павловича, прохожу стажировку в Сирии. Семейное положение — разведен. Жена пожелала уйти от меня к богатенькому бизнесмену. За десять лет совместной жизни детей не завели, жена не захотела портить фигуру. Да, Бог с ней, пусть у нее будет долгая и счастливая жизнь. А моя жизнь, похоже, закончилась в Сирии. Мы ехали в колонне в город Эр-Рака. Последнее, что я услышал, это было слово «подрыв», а потом очнулся на артиллерийской позиции в неизвестном месте, в неизвестной стране и, похоже, в неизвестном времени — одна форма солдат чего стоит. Об артиллерии я плохого ничего говорить не стану, есть над чем работать, есть, что совершенствовать, я даже прикинул, как изложить в рапорте свои предложения.

С момента прихода в полусознание, меня не покидала мысль, что со мной что-то не так, в одном теле мешая друг другу, находится два сознания. Ну, разве такое в принципе возможно? Я — убежденный материалист, никогда не верил в переселение душ, в разные там реинкарнации и прочую белиберду. Можно считать меня ущербным, но я фантастику в разных формах и видах не читал и фильмы не смотрел. Что поделаешь, не мое это, привык я верить тому, что можно пощупать руками и увидеть собственными глазами, а еще лучше попробовать на вкус. Похоже, с некоторого момента, мне доведется немного пересмотреть свое отношение в этом направлении. Как объяснить происшедшие со мной метаморфозы? Если я погиб в Сирии, то почему я сейчас мыслю и соображаю? Неужели и вправду, душа, покидая тело, может прихватить с собой сознание и переместиться в другое обиталище, например в другое тело!? От этой мысли, как мне показалось, все тело задрожало, или это просто фантомное явление.