Невольница: его добыча

Я уткнулась лицом в ладони и шумно дышала, стараясь унять дрожь. Я была рада появлению лигура, но теперь отчетливо понимала, что все усложнилось. Очень усложнилось. Как ни чудовищно это звучит, но лучше бы Доброволец изнасиловал меня, получил то, что хотел. Теперь он может выставить меня — и я пропала. Или того хуже — продать. Он уже понял, что я ценная добыча. А продать он может, нутром чую. Сердце безумно колотилось, отдавалось пульсацией в висках. Меня почти лихорадило. Если выбирать между Добровольцем и де Во — выбор для меня очевиден. Я боялась даже представить, что может быть, окажись я теперь в его руках.

Я тряхнула головой, повторяя сама себе:

— Не думать. Не думать. Не думать.

Если Доброволец все же сдержит обещание — когда это будет? Я верила лигуру — если в городе рейды, так скоро это не успокоится.

Я посмотрела на дверь с печально повисшей на одном гвозде задвижкой. Засовы, конечно, не помогут, но сюда уже проторена дорожка. Мне хотелось хоть немного спокойствия. Хотя бы временно. Не думаю, что Гектор кинется спасать меня каждый день. Помнится, Дерик говорил, что здесь все норы одинаковые. Значит, я могу сменить комнату, раз все они пустуют.

Я надела накидку и вышла в темноту довольно широкого коридора. Решила начать с самого дальнего конца. Пыльные желтые лампочки на потолке едва-едва тлели, толком ничего не разобрать. Я просто открывала двери, находила выключатели на косяках и заглядывала в комнаты. Везде примерно одно и то же. Грязь, дохлые бабочки и куча покрытого толстым слоем жирной пыли хлама. Здание прежде было какой-то старой гостиницей, в которой сохранилась меблировка номеров. Но от ветхости и сырости Котлована это все было почти непригодным. Тем не менее, несколько комнат показались мне даже приличнее, чем моя, в одной я обнаружила почти чистый матрац. Можно слегка прибрать, помыть — и будет не так уж и плохо.

Я толкнула следующую дверь и отскочила: на меня направлял пистолет щуплый стриженный мальчишка, пожалуй, мой ровесник. По виду многосмеска с безумными черными глазами, но короткие волосы заставляли задуматься.

— Стой! — пистолет в его руках опасно дрогнул и я замерла. — Ты имперка.

Он сидел на полу у кровати, весь сжался, сгорбился, втянул голову в плечи. Я сглотнула и постаралась ответить, как можно спокойнее:

— Нет. Это не так.

— Н-не заговаривай мне зубы. Ты высокородная, — пистолет все еще ходил в его руках. Палец в любой момент мог дрогнуть и нажать на курок.

— Что с того? — я старалась выглядеть невозмутимо.

— Тебя подослали за мной? Говори! — парнишка покрылся красными пятнами. — Так и знал, что продаст!

Я сделала шаг назад:

— Никто меня не подсылал.

— Стой на месте, не то выстрелю!

Я замерла. Парнишка был до смерти перепуган. Он поднял руки с оружием, которые непроизвольно начали опускаться, целя куда-то в пол:

— Кто ты такая?

— Меня зовут Эмма. Эмма, — я говорила, как с неразумным ребенком.

— Что ты здесь делаешь?

Я пожала плечами:

— Прячусь.

— Ты все врешь.

— Зачем мне тебе врать?

Я была в растерянности. Не знала, что делать в таких ситуациях, что говорить. Парнишка принял меня за врага и не поверит никаким словам.

Я услышала за спиной едва различимые шаги и голос Гектора:

— Раст, положи пистолет, она своя.

Парнишка какое-то время переводил воспаленный взгляд с меня на Гектора, наконец, медленно опустил руки, выронил оружие и уткнулся головой в колени. По тому, как сотрясалась его спина, я бы сказала, что он плачет.

Я обернулась к лигуру:

— Спасибо. Снова.

Он не ответил, лишь окинул колким взглядом.

Я кивнула на паренька:

— Что с ним?

— Просто боится до одури. Он беглый раб, как и ты.

— Чей раб? — не понимаю, зачем спросила. Мне все равно.

— Принца Пирама. Услышал, что перекрыли порты и проводят рейды — решил, что из-за него.

Мне стало даже смешно. Я улыбнулась и опустила голову:

— А это все из-за меня.

Мне вдруг стало как-то легко. Не хочу так же сидеть и дрожать, бояться каждого шороха. Это будет значить, что они все еще имеют власть надо мной. Этот парнишка, сам того не понимая, вдруг показал мне, каким можно быть малодушным.

Я опустилась рядом с ним и погладила по черной коротко остриженной голове. От прикосновения он вздрогнул, замер на какое-то время, и обмяк, позволив водить пальцами по жесткому ершику.

            — Ты не должен бояться, — говорила не ему — себе. — Слышишь меня, Раст? Если ты все еще боишься — значит так и остаешься рабом. Значит, они имеют над тобой власть. Это значит, что твой побег не имеет смысла. Здесь ты в безопасности.

            Я почувствовала, что он притих. Поднял красное от слез лицо и пробормотал, глядя на меня:

            — Они не имеют власти надо мной.

46

Мы вышли, оставив Раста одного — кажется, обоим было неловко смотреть на его слезы, и пошли по полутемному коридору

Гектор устало посмотрел на меня:

— Откуда ты взяла такие слова?

Я пожала плечами:

— Не знаю. Мне бы самой очень хотелось их услышать. А тебя, я вижу, так и тянет меня спасать. Может, возьмешь деньги? Раз уж так выходит…