Невольник силы

Вадим Александрович мысленно прикинул все, что он сказал за этот вечер, потом так же быстро проанализировал все свои действия, представил услышанное описание, которому он сейчас полностью не соответствовал, — и не нашел ни одного прокола, даже скользкого места не нашел, где он, грубо говоря, ступил не слишком уверенно. Нет… Это просто взгляд сыскаря, который хочет отметить в памяти все, что видит, надеясь, что когда-то потом в нужный момент недостающий факт может всплыть в воспоминаниях и замкнуть кольцо выводов.

В это время к двору одновременно подъехали три автомобиля, и в стороне над лесом послышался низкий звук вертолетного двигателя.

— Наши приехали, — сказал прокурор межрайонной прокуратуры начальнику райотдела. — А почему только три машины? Где четвертая застряла?

— Машины все в таком состоянии, что вполне могут по такой дороге и не доехать… — начальник райотдела произнес это намеренно громче, чем говорил все остальное, чтобы подполковник ФСБ обратил внимание на фразу. Пусть он и не начальник, но может что-то своему начальству шепнуть между делом. Там дальше пойдет… Так и куда следует информация тоже поступит. — Встречать пойдем…

Идти далеко не пришлось. Машины подъехали прямо к двору, следственная бригада и ментовский наряд вышли, а подполковник Кондратьев распорядился машины отправить на стадион, чтобы осветить место посадки для московского вертолета, несмотря на то, что у того под «брюхом» имелись мощные прожекторы, которые как раз в это время осветили весь двор директорского дома. Но здесь тяжелой машине сесть было негде, и, видимо, выслушав по связи подсказку экипажа вертолета областного управления ФСБ, московский вертолет скоро к стадиону направился.

Начальник райотдела поговорил со старшим своего наряда и к подполковнику Кондратьеву подошел.

— Нашлась пропавшая машина… Рядом с нами стоит… По ту сторону дороги… Одна наша машина там же, осматривают место, отпечатки снимают. Оружие на месте, не тронуто.

— Что-то все это на Призрака не похоже… — сказал задумчиво Кондратьев. — Вы уверены, что с отпечатками не напутали?

— А что нам путать? — сказал прокурор. — У нас отпечатков Призрака не было… Мы послали только то, что здесь нашли…

— У нас есть психограмма Призрака, — сказал подполковник ФСБ. — Из Интерпола предоставили… Чтобы нам жизнь облегчить…

— Это что такое? — поинтересовался начальник райотдела.

— Эта заключение психологов на основании всех известных предыдущих его преступлений — как он может вести себя в какой-то конкретной ситуации. Так вот, Призрак — человек предельно жесткий, не оставляет свидетелей. Не уродует, не ранит… Убивает наповал… И не связывает ментов… И оружия в машине не оставляет… Ни своего, ни чужого…

— Может, Интерпол что-то напутал? — предположил прокурор межрайонной прокуратуры.

— Компьютер…

— Не верю я компьютерам… Глюканут, и все…

— Что-то здесь другое… — Кондратьев подбородок почесал и глянул на долговязого мужика. — Что скажешь, десантура?

— Скажу, что почетную грамоту человеку надо давать, что избавил всех от этого… — кивнул долговязый в сторону трупов, которые эксперты осматривали.

— А ты что думаешь? — Подполковник ФСБ повернулся к Вадиму Александровичу.

— А я не могу возразить против авторитетного мнения, — Вадим Александрович глянул на долговязого, — поскольку мало что знаю в местной обстановке… Но хорошего о директоре слышал мало… Просто ради развлечения людей даже дети не взрывают… А дети — самые жестокие люди на свете…

— Товарищ подполковник!

Один из экспертов подошел к командной группе, уже готовой отправиться к месту посадки московского вертолета, и молча протянул Кондратьеву пистолет и револьвер.

— В поясной кобуре на спине… У того и другого…

— Да и у директора, если поискать, — сказал долговязый.

— У директора оружия не обнаружено.

— Значит, в доме…

Подполковник рассмотрел оружие.

— «Вальтер», калибр 7,65, и французский полицейский револьвер «манурин», — сказал со знанием дела. — Это уже интереснее. Кто по национальности был местный директор?

— Кавказец, — сказал долговязый мужик, считая, что этим все сказал.

— Это национальность? Я про национальность спрашиваю…

Долговязый только плечами пожал. У Вадима Александровича, как у приезжего, можно было не спрашивать, хотя Кондратьев все же посмотрел на него, потом повернулся к пожилому, командовавшему пожарными.

— Надо водителю позвонить… Он с ним домой к директору ездил…

— Где водитель?

— Он в другой деревне живет… За рекой…

— Позвони… Пусть сюда явится… Поговорить надо…

* * *

На сей раз, встречая московскую следственную бригаду, подполковник Кондратьев запретил долговязому мужику и Вадиму Александровичу идти за ними.

— Подождите здесь… С вами наверняка пожелают побеседовать…

Вадим Александрович увидел вдруг Вовку Машкина, который махал ему рукой, вырываясь из цепких рук старухи-соседки. В руке у Вовки блеснула при свете фар бутылка.

— Вовка проснулся… — позвал Вадим Александрович долговязого мужика. — Выпить принес… За мной, десантура…