Невольничий караван

— Ну вот, теперь для них все уж позади, — сказал Пфотенхауер, снова заряжая свое ружье. — Славная вышла охота, ничего не скажешь! Шесть слонов за каких-нибудь четверть часа — это вам не фунт изюма слопать.

— А по-моему, это скорее напоминает жестокую, а главное, совершенно бесполезную бойню, — заметил Шварц.

— Это еще почему?

— Потому что такое огромное количество мяса нам просто некуда будет деть. А бивней ни самки, ни детеныши не имеют.

— Ну, я уж на этот счет другого мнения! Я так разумею, мясо нам очень даже не повредит. По крайности, на ближайшие дни мы уж можем не беспокоиться, чем кормить всю эту ораву людей, которая собралась в лагере.

— Ба! Если мой глазомер Меня не подводит, каждый детеныш весит около двух тысяч фунтов, а каждая самка — не меньше восьми. Все это вместе составляет триста тысяч фунтов мяса. Нам ни за что не съесть столько за два дня, а дольше его все равно нельзя хранить.

— По-моему, вы недооцениваете наших суданцев! Помяните мое слово, они умнут это мясо в два счета! Ну, а кроме того, слон состоит ведь не из одного мяса. У него еще внутренности имеются, и кость, да какая! И уж если о человечности толковать, то пусть уж лучше пара-тройка слонов помрет, чем сотни людей, хотя б и в течение короткого времени, голодными ходить будут. Ну, да что это мы тут с вами лясы точим! Зарядите-ка снова ваше ружьишко! Наше приключение, надо думать, еще не кончилось.

— Вы полагаете, что сюда придут еще и другие слоны?

— Насчет других, не знаю, а те, что здесь уж были, еще к нам наведаются, в этом можете не сомневаться. Как только они обнаружат, что дамочки их куда-то запропастились, то враз бродягу своего бросят и станут их разыскивать. Слоны ведь не хуже людей по следу идти умеют.

— Но убивать их, я надеюсь, мы не будем?

— Не будем, хоть их клыки — соблазнительная добыча. У того здорового слона, что впереди бежал, каждый бивень на добрых сто двадцать фунтов потянет! Ба, гляньте-ка вокруг! Никак, наши друзья-суданцы рискнули носы наружу высунуть? Не прошло и года!

Действительно, первые солдаты стали осторожно выходить из лесу. Увидев, что опасность миновала, они звали остальных, и вскоре вокруг убитых слонов собралась огромная толпа. Даже нуэры явились в полном составе, и это обстоятельство окончательно убедило Шварца в том, что у них не было намерения разыскивать Абуль-моута или кого-нибудь из его людей.

Для разделки новой добычи из числа солдат тут же было набрано несколько команд. В предвкушении вкусного ужина среди людей царило необычайное оживление, которое, однако, продлилось недолго. Едва успели солдаты окончательно оправиться от пережитого волнения и занялись каждый своим делом, как вдруг с запада, оттуда, куда сторожа угнали скот, послышался сильный шум, в котором голоса людей мешались с диким ревом быков и коров.

— Что бы это могло значить? — спросил Шварц. — Должно быть, животных что-то напугало?

— Кто его разберет? Подождем, может быть, скоро все станет ясно, — ответил Пфотенхауер.

Ждать пришлось недолго: едва успели прозвучать эти слова, как солдаты забеспокоились и с криком стали разбегаться в разные стороны. В мгновение ока лагерь снова опустел, и так как теперь никто не загораживал немцам обзора, она смогли беспрепятственно увидеть, что происходит на равнине. По ней, напрягая все свои силы и громко ревя от страха, бежал бык. За ним по пятам несся старый слон, которого недавно преследовало все стадо. В том, что это был именно он, сомнений быть не могло: его легко можно было узнать по отсутствию одного бивня.

— Черт возьми, что-то мне эти шутки перестают нравиться! — в тревоге вскричал Пфотенхауер. — Теперь все зависит от того, куда бык повернет.

— Ему не спастись, — заметил Шварц. — Слон бежит вдвое быстрее.

— Самое плохое, что бык как назло мчится прямо на нас, но слон его вот-вот догонит. Нам сейчас надо быть тише воды, ниже травы, может, тогда и пронесет.

В следующее мгновение «бродяга» настиг быка. Вместо того, чтобы ударить его сзади, он поравнялся с ним и своим огромным бивнем вспорол его бок.

Бык взревел и упал на землю. Несмотря на страшную рану, он хотел снова вскочить, но слон нанес ему вторую, еще более глубокую, а потом начал топтать его ногами и поддевать бивнем с такой силой, что несчастное животное вскоре превратилось в окровавленную, бесформенную массу.

Ярость «бродяги», возбужденная стычкой со слонами, была еще усилена видом коровьих стад. Расправа с быком, казалось, не удовлетворила его, он оглянулся в поисках новых жертв. Взгляд его упал на группу людей, которые стояли возле края кустарника в том же составе и почти в тех же позах, что и в прошлый раз. Слон взревел и бросился на них со скоростью, какую нечасто удается развить даже самой лучшей скаковой лошади.

— Спасайтесь! — закричал Пфотенхауер. — Бегите в лес и лезьте на деревья! Стрелять в него бессмысленно, мы все равно не успеем прицелиться!

Люди последовали его совету и со всех ног понеслись прочь. Отец Одиннадцати Волосинок мчался впереди всех непомерно большими для своего крошечного роста скачками и вопил при этом по-немецки: