Невинные

Бернард держал обе обугленных руки клирика в своих ладонях, взгляд его был прикован к недвижным чертам. Эрин знала, что Амбросе служил кардиналу много лет. Несмотря на кислое отношение этого попика ко всем остальным, с кардиналом они были очень близки. Месяцы назад она видела, как этот человечек стоял на коленях в луже крови Папы, пытаясь спасти старика после нападения, не думая о собственной безопасности. Может, Амбросе и был несносен, но притом он был неколебимым предстоятелем Церкви – и теперь положил живот на алтарь этого служения.

Кардинал поднял лицо.

– Я вызвал вертолет. Вы должны сыскать остальных, прежде чем прибудут полиция и спасательные службы.

– Заодно нам следует держаться настороже. Здесь могут быть те, кто подорвал поезд, – добавил Христиан.

– Это может быть простой трагической случайностью, – поправил Бернард, снова обратившись лицом к Амбросе.

Оставив кардинала наедине с его горем, Эрин побрела через дымящиеся обломки, обходя очаги огня и неустанно обшаривая взглядом обугленное поле. Христиан и Рун шли за ней эскортом, поворачивая головы из стороны в сторону. Эрин надеялась, что их более острые чувства помогут отыскать хоть какой-то намек на участь Джордана.

– Сюда! – окликнул Христиан, опускаясь на колени.

На земле перед ней виднелась знакомая белокурая голова.

Джордан.

Умоляю, нет…

Страх сковал ее по рукам и ногам. Дыхание у нее перехватило, глаза увлажнились. Она попыталась совладать с собой. Когда Рун взял ее за руку, Эрин вырвалась и последние несколько футов, отделяющие от Джордана, прошла сама.

Он лежал навзничь. Парадный синий китель изодран в клочья, белая рубашка превратилась в лохмотья.

Упав рядом с ним на колени, Эрин схватила его за руку. Дрожащими пальцами нащупала пульс. Тот бился под кончиками пальцев сильно и ровно. И едва она его коснулась, как Джордан открыл свои ясные голубые глаза.

Расплакавшись от облегчения, Эрин сжала его теплую руку в ладонях. И держала ее, глядя, как его грудь вздымается и опадает, испытывая безмерную радость оттого, что нашла его живым.

Взгляд Джордана приобрел осознанность и устремился на нее, будто в зеркале отразив ее облегчение. Она гладила его щеку, его лоб, убеждаясь, что он цел.

– Эй, детка, – промямлил он. – Ты выглядишь шикарно.

Обняв Джордана, Эрин спрятала лицо у него на груди.

12 часов 47 минут

Рун смотрел, как Эрин прильнула к солдату. Первым делом она вспомнила о Джордане, как тому и следует быть. У Руна тоже есть свои обязательства.

– Где графиня? – спросил он у Христиана.

Тот лишь покачал головой.

– Когда вагон взлетел на воздух, я видел, как ее с Надией вышвырнуло наружу.

На солнечный свет.

Христиан указал поверх большинства обломков.

– Судя по траектории, их отбросило куда-то по ту сторону путей.

Рун поглядел на Эрин и Джордана.

– Ступайте, – сказала женщина и принялась помогать Стоуну, севшему и начавшему неуверенно подниматься на ноги. – Встретимся рядом с кардиналом Бернардом.

Избавленный от этой ответственности Рун припустил вслед за Христианом. Молодой сангвинист побежал трусцой через поле, перепрыгивая ямы легко, как жеребенок. Его взрыв будто и не затронул, зато у Руна тело саднило повсеместно.

Едва оказавшись по ту сторону путей, Христиан вдруг метнулся влево – наверное, что-то заметив. Рун изо всех сил старался поспеть за ним.

Из пелены дыма, прихрамывая, появилась высокая фигура.

Надия.

Христиан, подбежавший к ней первым, крепко ее обнял. В предыдущих миссиях Церкви они с Надией частенько служили бок о бок.

Рун наконец доковылял до них.

– Что Элисабета?

– Демоническая графиня еще жива, – Надия указала на груду в паре сотен ярдов дальше. – Она сильно обожжена.

Рун поспешил к укутанному плащом телу.

Христиан последовал за ним вместе с Надией, по пути вводя ее в положение дел команды.

– А что с Леопольдом? – поинтересовалась Надия.

Лицо Христиана омрачилось.

– Он был в кухонном вагоне, ближе к взрыву.

– Я продолжу его искать, – решила Надия. – А вы двое ступайте позаботьтесь о ее светлости. Подготовьте ее к отправке.

Как только Надия скрылась в дыму, Рун одолел остатки дистанции, отделявшей его от Элисабеты. Надия накрыла графиню ее же дорожным плащом. Преклоняя колени рядом с грудой, он уловил ноздрями запах обугленной плоти.

Рун коснулся поверхности плаща.

– Элисабета?

Услышал в ответ тоненькое хныканье и преисполнился жалости. Элисабета вошла в легенды своим умением сносить боль. Чтобы дойти до такого, она должна вытерпеть несносные мучения.

– Ей нужна кровь, чтобы исцелиться, – сказал Рун Христиану.

– Свою я не предлагаю, – ответил тот. – А у вас лишней нет.

Рун склонился к плащу, не осмеливаясь приподнять его, чтобы взглядом оценить степень повреждений. И все же подсунул руку под плащ, ощупью отыскав ее ладонь. Несмотря на боль, которую это должно было причинить, Элисабета сжала его пальцы, цепляясь за них, как за спасение.

Я спасу тебя, мысленно пообещал он.

И посмотрел на полуденный небосвод, на чистую голубизну, запятнанную грязными кляксами дыма.

Куда же тут податься?

12 часов 52 минуты