Невинные

– Почему? Меня-то они отпустили. – Его отправят к тете и дяде в Санта-Барбару, чете, с которой он едва знаком.

– Ты всего лишь дитя. В тебе они угрозы не зрят. А посему отправляют тебя в эту Калифорнию без опаски.

Томми вздохнул, стараясь не ныть. Элисабета ненавидит, когда кто-нибудь жалуется. И наконец выпалил:

– Я не хочу уезжать!

– Ты должен, – обернулась она к нему.

– Я не знаю этих людей. Вообще. По-моему, я и встречался-то с ними всего раз.

– Они будут печься о тебе, как велит им родственный долг.

Но не будут меня любить, подумал он, как мама и папа.

– Когда ты отбываешь? – справилась Батори.

– Завтра, – Томми понурил голову.

– Сядь прямо, – Элисабета легонько вздернула его подбородок. – А то горб наживешь.

И все же она сделала это, чтобы скрыть свой шок. Очевидно, никто ей не сказал.

– Я и сам узнал только сегодня утром, – сообщил Томми. – Счастливенькое Рождество у нас обоих.

– Почему это я должна чувствовать нечто иное, нежели радость оттого, что ты воссоединишься с родными? – сдвинув брови, поглядела на него Элисабета.

– Да ни почему, – буркнул мальчик.

Он встал и направился в кухню, не найдя себе больше никакого занятия. Ему нечего собирать в дорогу, разве что пару костюмов, принесенных Христианом, да несколько книг, которые дала ему Эрин перед отъездом в Штаты вместе с Джорданом.

– Томми! – встав, Элисабета направилась к нему. – Может статься, жить тебе с этими людьми покажется трудно, но они – твоя семья. Это лучше, чем сидеть здесь в западне… вместе со мной.

Томми открыл и закрыл буфет. Не то чтобы ему требовалось что-нибудь, а просто чтобы чем-то занять руки. Захлопнул дверцу чуточку чересчур громко.

Развернув его за плечи, Элисабета снова приподняла его подбородок.

– Отчего ты так сердит? Что? Желаешь, дабы я поплакала тебе на прощание? Умоляла тебя остаться со мною?

Капельку не помешало бы.

– Нет.

– Подобные признаки истерии я не выказывала и в пору девичества, – изрекла она. – Видела подобные глупости в твоем телевизоре, но нахожу их нелепыми.

– Это замечательно, – отозвался Томми.

– Мне будет недоставать твоего присутствия, – коснулась она его руки. – Ты научил меня многому и принес мне радость.

Он подумал, что для Элисабеты произнести такие слова – все равно что современной женщине упасть на пол и разрыдаться.

– Я тоже буду по тебе скучать, – признался он.

Вынув из кармана серую коробочку, Элисабета вложила ее Томми в ладонь.

– В качестве прощального дара, поелику ты не справляешь Рождество.

Томми аккуратно снял обертку. Там оказался сотовый телефон с предоплатой.

– Если я тебе когда-либо занадоблюсь, – пообещала Элисабета, – позови, и я приду.

– Я думал, ты пленница.

– Будто они способны удержать меня взаперти, – презрительно бросила графиня.

Томми почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза, и постарался их сдержать.

Наклонившись, Элисабета заглянула ему в лицо.

– Доверия в этом мире заслуживают немногие. Но тебе я верю.

– Тот же случай.

Вот потому-то Томми и остался здесь с ней. Остальные верны своим убеждениям, а она верна ему.

Он обнял ее, чтобы скрыть слезы.

– Что за глупости, – произнесла она, но обняла его еще крепче.

Де-Мойн, штат Айова

10 часов 12 минут по центральному поясному времени

Эрин сидела на покрытых ковровой дорожкой ступеньках в доме родителей Джордана, спрятавшись от суматохи в гостиной и улучив минутку, чтобы собраться с мыслями после хаоса рождественского утра. Вдыхала сладкий аромат свежеиспеченных имбирных пряников и манящий жженый запах только что сваренного кофе. И все же не трогалась с места.

Она мешкала на лестнице, разглядывая фотографии, развешанные по стене, запечатлевшие Джордана в разных возрастах вместе с братьями и сестрами. Здесь увековечено все его детство – от бейсбольных матчей до поездок на рыбалку и выпускного вечера.

У самой Эрин нет ни единой детской фотки.

Внизу племянники и племянницы Джордана, наевшись сладостей из своих рождественских чулок, скакали по гостиной, как попкорн на сковородке. Такое Эрин видела только в кино. В бытность ее ребенком Рождество было днем усердных молитв – никаких подарков, чулок или Санта-Клауса.

Одну руку она сунула в карман своего нового флисового халата. Вторая висела на перевязи. Плечо после нападения льва уже почти зажило. Джордан только что сменил ей в спальне повязку и уже вернулся вниз на поводу у племянника Барта. Эрин пообещала подойти следом, но уж очень на ступеньках покойно.

Наконец, Джордан, выглянув из-за угла, обнаружил ее и присел рядом на ступеньку. Садясь, он подоткнул свой новый халат между ног. Оба они получили эти халаты в подарок от матери Джордана.

– Ты не можешь прятаться вечно, – заметил он. – Мои племяши и племяшки затеют на тебя охоту. Они чуют страх.

Эрин с улыбкой ткнула его локтем в ребра.

– Похоже, там очень весело.

– Да, знаю, они малость достают.