Невинность и страсть

— Да, — отвечает Крис. — Горю желанием показать мисс Макмиллан, каким образом шато Селлар производит вина, способные соперничать с лучшими французскими образцами. — Он смотрит на меня горящими глазами, хотя голос звучит вполне обыденно. — Именно благодаря этому винограднику долина Напа получила свою нынешнюю славу. На Парижском конкурсе 1976 года, где дегустация проводится анонимно, судьи назвали лучшим одно из вин шато Селлар — и это при том, что каждый из них имеет свое производство и заинтересован в собственном успехе!

Перед нами оказывается поднос, но я способна думать только о руке Криса под юбкой. Появляется бутылка вина и два бокала, а Эрик быстро поясняет:

— Это шато Селлар «Каберне совиньон» 2002 года, одно из наших лучших вин — подарок от владельцев вам, мистер Мерит, и мисс Макмиллан в знак благодарности за многолетнюю поддержку.

Не убирая руки с моего бедра, Крис наклоняется и наполняет бокалы.

— Непременно выражу хозяевам шато свою глубокую благодарность.

Он поднимает бокал, пробует вино и подносит к моим губам.

— Выпей.

Рука его при этом нежно раздвигает ноги, и вино как-то не очень кстати.

Включается мотор. Лимузин мягко трогается с места. Сердце гулко стучит в ушах.

— Крис, — шепчу умоляюще и сама не понимаю, о чем прошу: то ли о новых ласках, то ли о свободе. Наверное, и о том, и о другом одновременно.

— Выпей, Сара, — настойчиво повторяет Крис. Урок подчинения и послушания продолжается. Водитель близко, очень близко, а он определенно намерен зайти дальше, чем мне хотелось бы. Выталкивает меня из зоны психологического комфорта, проверяет. Испытывает. Да, он постоянно испытывает, а я даже не знаю, сколько баллов набрала и к какому результату должна стремиться.

Пью с той стороны бокала, которой только что касались губы Криса, и ощущаю мягкий сливовый вкус. Его пальцы уже проникли между ног; глотаю с трудом.

— Ну и как? — спрашивает он.

— Хорошо, — отвечаю шепотом.

— Всего-то? — обижается он, не переставая гладить чувствительную плоть. — Попробуй еще глоток.

Ощущение опасности нарастает с каждой минутой; водитель того и гляди разоблачит наши запретные игры. Ни разу в жизни не позволяла себе лишнего при свидетелях, а то, что происходит сейчас, кажется постыдным распутством. Но еще больше шокирует реакция собственного тела.

Пью красную, как кровь, жидкость, а тем временем пальцы Криса уже проскальзывают внутрь. Смотрю вперед, но водителя не вижу, а он не видит меня. Хотя кажется, что наблюдает.

Крис подносит бокал к губам и снова протягивает мне.

— Еще, — приказывает тихо и безжалостно.

Ясно одно: он не выпустит меня из машины, не сделав всего, что собирается сделать. В этом сомневаться не приходится. А я не хочу останавливаться. Не хочу быть девушкой, неспособной жить здесь и сейчас. Я сказала, что он дарит ощущение жизни, и не покривила душой. Беру бокал и осушаю не отрываясь.

Крис хрипло смеется.

— Мужество проявляется в питии?

— Да, — соглашаюсь я.

— Как вино? Приятное? — интересуется Эрик.

Крис ставит бокал на поднос и продолжает безжалостно дразнить:

— Вино приятное, мисс Макмиллан?

Смотрю на него сквозь пелену надвигающегося оргазма и с трудом произношу:

— Вино… исключительное.

— Прекрасно, — жизнерадостно одобряет Эрик. — Мы как раз приближаемся к виноградникам.

Он начинает рассказывать об истории виноделия в этих краях, но я с трудом улавливаю смысл и колоссальным усилием воли сдерживаю стоны: внутри меня работают уже два пальца. Щемящая томительная боль расширяется и расцветает. Еще пара секунд, и оргазм настигнет прямо в лимузине, на глазах у водителя. Нет, это невозможно!

— Если посмотрите направо, мисс Макмиллан, то познакомитесь с важным историческим свидетельством, — сообщает Эрик. — Видите этот пруд?

— Да, — не глядя, отзываюсь сдавленным голосом. Моя плоть непроизвольно сокращается вокруг пальцев Криса и содрогается в конвульсиях. До боли прикусываю губы и поворачиваюсь к окну, чтобы спрятать лицо — вдруг Эрику вздумается взглянуть на меня в зеркало заднего вида? Он продолжает что-то увлеченно рассказывать, а я не воспринимаю ничего, кроме собственных судорог.

— Правда чудесная легенда? — спрашивает водитель, изящно завершая повествование.

— Да, — квакаю я, еле шевеля губами. — Просто восхитительная.

— Невероятно интересно! — вторит Крис, глядя озорными и в то же время пылающими вожделением глазами. Гладит влажные складки и медленно вытаскивает пальцы.

Продолжая испепелять золотисто-зеленым огнем, засовывает пальцы в рот и старательно облизывает, обсасывает.

— Изумительно, — бормочет блаженно, и от бесстыдного, чувственного зрелища тело мое содрогается в последний раз.

— Искренне рад, что вино доставляет вам глубокое наслаждение, — провозглашает Эрик.

Мы с Крисом смотрим друг на друга и начинаем неудержимо хохотать. Не могу сказать, когда я успела перейти от темной запретной страсти к легкому, беззаботному веселью, но в одном не сомневаюсь: никогда еще я не ощущала жизнь так ярко и остро.

Глава 24