— Решилась на поздний ленч. Шел уже третий час, а я весь день ничего не ела.
— Сейчас уже половина четвертого.
Беспомощно кусаю губы. Проклятие! Разве можно было забыть о времени?
— Как раз собираюсь возвращаться.
— Не тяните, мисс Макмиллан. Аманде необходимо уточнить с вами детали вечера пятницы. Как только придете в галерею, сразу позвоните.
— Да, конечно. Я… — Линия погружается в тишину. Смотрю на Криса.
— Это был Марк, — уверенно произносит он.
Неловко киваю:
— Опаздываю на работу.
Он достает из кармана бумажник и бросает на стол стодолларовую купюру — при том, что его счет вряд ли превышает сорок. Надевает пиджак, а я лезу в сумку, чтобы заплатить за себя.
— Даже не думайте! — рявкает Мерит, мгновенно утратив недавнюю приветливость. Рука моя замирает. Открываю рот, чтобы возразить, но решаю не рисковать. В эту минуту он выглядит злым и… сумасшедшим? Нет, конечно. С какой стати ему сходить с ума?
— Спасибо. — Вешаю сумку на плечо.
Он вскакивает и показывает на дверь. Встаю и беру в руки портфель.
— Вовсе незачем меня провожать.
Глаза смотрят сурово, а губы решительно сжаты.
— Нет, Сара, я вас провожу.
Голос звучит почти так же резко, как только что звучал голос Марка.
В смятении направляюсь к выходу. Крис открывает дверь. Едва не потеряв равновесие, переступаю порог. Что с ним? Откуда эта внезапная смена настроения?
Быстро шагаем по улице, и по сравнению с возникшим между нами холодом океанский ветер кажется почти теплым. Крис упорно молчит, а я понятия не имею, как завязать разговор и стоит ли вообще пытаться что-нибудь исправить. Несколько раз делаю вид, что убираю с глаз волосы, и в то же время робко взглядываю на мрачный профиль, однако спутник не обращает на это внимания. Почему он даже не смотрит на меня? Открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но напрасно: слова застревают в горле.
Мы уже почти подходим к галерее. Мучительно представляю сухое, враждебное прощание, но в этот миг Мерит хватает меня и втаскивает в нишу соседнего здания. Прежде чем успеваю сообразить, что происходит, оказываюсь прижатой спиной к стене. Крис нависает, вдавливая в крошечное пространство и закрывая меня собой от улицы. Смотрю в пылающие глаза и чувствую, что готова взорваться. Его запах, его тепло, его сильное тело окружают, однако он ко мне не прикасается. А я сгораю от неутоленной жажды.
Он упирается рукой в бетонную стену над моей головой — в тот самый миг, когда я мечтаю ощутить жаркую ладонь на своем теле.
— Вам здесь делать нечего, Сара.
Неожиданные слова подобны удару в грудь.
— О чем вы? Не понимаю.
— Эта работа не для вас.
Качаю головой. Мне здесь нечего делать? В устах признанного художника приговор звучит унизительно.
— Вы спрашивали, почему я не следую зову сердца, почему не иду за мечтой. И вот сейчас я как раз пытаюсь заняться любимым делом. Оказывается, напрасно?
— Не думал, что вы выберете именно это место.
Это место. Не понимаю, что он имеет в виду. Эту галерею? Или этот город? Считает меня недостойной своего круга?
— Послушайте, Сара. — Он смотрит в небо, подбирая слова, а потом снова пронзает нестерпимо острым взглядом. — Я пытаюсь вас защитить. Мир, в который вы случайно забрели, полон мрачных, извращенных, надменных маньяков, готовых играть с вашим сознанием и грубо использовать вас до тех пор, пока душа и разум ваши не превратятся в пустыню.
— И вы — один из этих мрачных, извращенных, надменных маньяков?
Мерит смотрит на меня сверху, и в жестких линиях его лица, в сверкающих сталью глазах я с трудом узнаю того обаятельного человека, с которым только что мирно сидела за одним столом. Взгляд мой скользит, медлит на его губах, и все мое естество неудержимо тянется навстречу. Словно почувствовав этот порыв, он проводит большим пальцем по моему рту. Каждый мой нерв стремится навстречу Крису; с трудом сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться, не схватить его за руку. Но что-то меня останавливает. Тону в этом мужчине, в его взгляде, в темном, всепоглощающем вихре… чего? Желания, вожделения, муки? Секунды текут бесконечно, и столько же длится молчание. Хочу остановить Мерита, удержать от ответа, но не могу.
— Я еще хуже. — Он отталкивается от стены и уходит. Исчезает. Стою в холодной нише и сгораю от огня, который не имеет ничего общего с острым мексиканским соусом. Ресницы дрожат, пальцы тянутся к губе, которую он только что гладил. Он предупредил, чтобы я держалась подальше от Марка, от галереи, от него самого. Поздно! Отвернуться и уйти прочь уже невозможно. Я приняла решение остаться и спасаться бегством не намерена.
Глава 12