Невидимый убийца

«Аллард» оказался в своей стихии. Тяжелый «кадиллак» жестко пружинил даже на обычной дороге, но подвеска у него не шла ни в какое сравнение с подвеской гоночной машины. Человек и машина слились в единое целое. Питт с исключительной остротой чуял равновесие «алларда» и славил его простоту и большой, ударного типа, мотор. Губы растягивались в усмешке, когда он бросал машину в повороты, управляя с дьявольским азартом, не касаясь тормозов, сбрасывая скорость только на узких, как шпилька, разворотах. Водитель «кадиллака» сражался, не жалея сил, однако быстро уступал, с каждым новым поворотом.

Впереди на барьере сверкнули желтые предупреждающие огни: рядом с дорогой тянулась траншея, в которой прокладывался трубопровод. Питт с облегчением увидел, что дорога и дальше идет — барьер перегораживал ее лишь наполовину. На сто метров впереди грунт был покрыт щебенкой, но Питт все равно оставил ногу на педали газа. Его радовала туча пыли за багажником машины и град камней, вылетавших из-под ее колес: естественная завеса мешала преследователям ориентироваться.

Через две минуты головокружительной гонки Мэйв сообщила:

— Я вижу свет фар.

— Это шоссе, — объяснил Питт. — Вот тут-то мы с ними и распрощаемся.

Перекресток был пуст. Питт, сжигая шины, резко свернул влево, в сторону от города.

— Ты же не туда поехал! — сквозь визг колес донесся крик Мэйв.

— Смотри и учись, — сказал Питт, быстро возвращая руль в прежнее положение.

Слегка тормознув, он спокойно направил «аллард» в разворот и поехал к столице.

— И что это все значит? — спросила Мэйв.

— Это называется «копченая селедка», — с охотой пояснил Питт. — Если эти псы так сообразительны, как я о них думаю, они поедут по следу моих шин в противоположную сторону.

Мэйв сжала его руку и приткнулась к плечу.

— Что же ты приготовил под конец?

— Теперь, изумив тебя виртуозностью вождения, я намерен потрясти своей страстью.

Она хитровато глянула на него:

— Уверен, что у меня со страху не пропало желание близости?

— Я залез к тебе в мозг и увидел, что все как раз наоборот.

Мэйв засмеялась:

— Так ты умеешь читать чужие мысли?

Питт состроил хитрую физиономию и изрек:

— У меня дар. В моих жилах течет цыганская кровь.

— Ты цыган?!

— Если верить семейным преданиям, мои предки, перебравшиеся в семнадцатом веке из Испании в Англию, были цыганами.

— Стало быть, ты способен предсказывать будущее?

— Да, но мои способности проявляются только в полнолуние.

Она взглянула на него недоверчиво, но наживку заглотнула.

— А что происходит в полнолуние?

Он обернулся к ней и сказал абсолютно серьезно:

— Именно тогда я выхожу из дома и ворую курочек.

27

Мэйв с опаской вглядывалась в чернильную тьму, пока Питт ехал по неосвещенной грунтовой дороге на окраине вашингтонского международного аэропорта. Вот они подъехали к заброшенному ангару. Беспокойство Мэйв возросло, и она непроизвольно съежилась в кресле. Питт остановил «аллард» под тусклым желтоватым фонарем на высоком столбе.

— Куда это ты меня привез? — требовательно спросила Мэйв.

Он изобразил изумление:

— Как куда? К себе домой, разумеется.

На лицо Мэйв легла тень чисто женской брезгливости.

— Ты живешь в этом сарае?

— То, что ты видишь, здание историческое, его выстроили в тысяча девятьсот тридцать шестом году для обслуживания одной из первых авиалиний Соединенных Штатов Америки.

Питт достал из кармана пальто пульт управления и набрал код. Спустя секунду поднялась дверь, открыв вход, как показалось Мэйв, в кромешно темную пещеру, полную всяких ужасов. Для пущего эффекта Питт выключил фары, въехал в дом и подал сигнал закрыть дверь. И остался сидеть в машине.

— Ну как тебе?

— Еще немного, и я начну звать на помощь, — призналась Мэйв.

— Извини.

Питт набрал другой код на пульте, и ангар озарился ярким светом люминесцентных ламп, грамотно установленных по всему арочному потолку.

Мэйв испытала восторг при виде бесценных образцов механического искусства и с неподдельным интересом принялась разглядывать сверкающую коллекцию. Она узнала пару «роллс-ройсов» и большой «даймлер» с откидным верхом, но ей незнакомы были американские «паккарды», «пиерс-эрроу», «стутцы», «корды» и европейские «испано-суиза», «бугатти», «изотта-фраскини», «талбот-лаго» и «делахэй».

С потолка свисали два самолета: старый трехмоторный «форд» и «Мессершмитт-262», истребитель времен Второй мировой войны. От этих боевых порядков дух захватывало. Единственным экспонатом, который казался здесь неуместным, был угловатый цоколь, поддерживавший подвесной мотор, прилаженный к старинной ванне чугунного литья.

— И все это твое? — восхищенно пролепетала она.

— А также будущей жены и детишек.

Мэйв кокетливо склонила голову набок:

— Почему ты до сих пор не обзавелся семьей? Не нашел подходящей женщины?

— Полагаю, это так.

— Несчастлив в любви?

— Родовое проклятие.

Мэйв указала на темно-синий «пиерс-эрроу» с трейлером:

— А живешь ты там?

Он рассмеялся:

— Мои апартаменты наверху. Можно подняться по железной винтовой лестнице, а если лень, то на грузовом лифте.

— Я лучше пешком, — тихо произнесла она.