Невидимый город

К сожалению, ни Вернер, ни его зайка никогда ничего не слышали о «Совиной норе». Безграничный оптимизм Лины не пропал. Она вставила наушники. Разговоры ее попутчиков растворились в музыке. Монотонная болтовня долетала до ее уха, но не тревожила. С каждым километром Лине становилось все труднее держать глаза открытыми. Свинцовая усталость охватила ее тело.

– Поездка занимает два часа, – объявил кондуктор. К остановке Августенквелле она уже должна была проснуться. Обрывки слов долетали до ее уха. А затем – ничего.

Пронзительный предупреждающий сигнал заставил ее вздрогнуть. Встречный поезд прогрохотал мимо, заставив задрожать окна. Должно быть, она крепко заснула, потому что группа пенсионеров уже вышла. Мимо окна проплывала серая мешанина полей, лугов и лесов. В поезде было жутковато тихо. Еще несколько минут назад ее попутчики действовали ей на нервы, теперь Лина мучительно скучала по своим шумным спутникам. Неужели она пропустила свою остановку? Даже карты Google не помогали. Она лишилась любой возможности спросить кого-нибудь. Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз разговаривала с Бобби?

Позади нее с шипением открылась дверь. Она обернулась. Мгновенное облегчение Лины уступило место панике, когда она заметила, что в поезде погас свет. Сзади поезд казался темной пещерой.

– Эй? Есть кто-нибудь? – крикнула она в сторону мрачного коридора.

Там кто-то стоит? В темноте? Фигура? Тень, протиснувшаяся между сиденьями? Или все это просто игра воображения?

– Вы знаете, когда мы приедем в Аугустенквелле? – решительно воскликнула она. Тишина. Чем больше ускорялся поезд, тем громче и настойчивее звучал грохот колес. Автоматическая дверь снова закрылась. Лина всей душой хотела, чтобы появился кондуктор для проверки ее билета. Или продавец напитков. При посадке она заметила, что в центре поезда находится вагонное бистро. Через несколько минут она уже не могла сидеть на месте. Она встала, собрала рюкзак, но вынуждена была остановиться. Поезд тем временем ехал так быстро, что Лина изо всех сил старалась удержаться на покачивающемся под ногами полу. Как пьяная, шла она на ощупь по большому вагону. Красные светодиодные индикаторы указывали на полный ход поезда. Куда делись путешественники? Дойдя до середины, она обнаружила, что бистро опустело. Кофеварка зашипела, кружка на барном столике казалась теплой. На столах лежали газеты, наполовину съеденные бутерброды и начатый кроссворд. Что-то не так было с этим поездом.

Машинист был ее последней надеждой. Лина продолжала пробираться к переднему вагону. Под кабиной машиниста лежала узкая полоска света. За дверью суетливый женский голос обменивался информацией с диспетчером. Отдельные слова расплывались в шуме и грохоте. Она различила слова «аварийная ситуация», «неисправность» и «замена рельсов». Лина постучала. Сначала немного робко, затем громче. Голос машиниста затих.

Убирайся! Просто убирайся отсюда. Лина помчалась к выходу и дернула за запертую дверь. Прижавшись к ней плечом, она открыла ее и рухнула на платформу. Она потерла колено, чтобы приглушить боль. С другого конца платформы вышел кондуктор, он был в гневе. Мужчина подошел к ней.

– Что вы все еще делаете в поезде? – вскрикнул он. – У нас техническая поломка. Все остальные пересели в автобусы на последней станции.

Кондуктор покачал головой от ее неразумного поведения.

– Теперь вам самой придется выкарабкиваться, – сказал он. – Больше на трассе сегодня не будет транспорта.

Видимо, Лина спала гораздо крепче, чем думала. Еще до того, как она успела задать дополнительные вопросы, он снова исчез. Поезд тронулся с гулким свистом.

С трудом Лина поднялась на ноги. В какой пустоши она оказалась? Железнодорожные рельсы заросли сорняками, одержавшими победу в борьбе за платформу. Повсюду сквозь слой асфальта пробивались растения. Крошечное здание вокзала было унылым и пустынным. Даже от вокзальных часов остался один каркас. Ветер задавал темп, периодически хлопая входной дверью. Штукатурка с грязно-красного фасада осыпа́лась, видимо, в течение нескольких десятилетий. Подойдя ближе, Лина увидела полустертые бело-серые буквы, которые, несмотря на фрагментарность, давали представление о станции: Ауг-стенк – лле. Лина сжала кулаки в победном жесте. Какая удача! Не хочется думать о том, что было бы, если бы она вышла вместе со всеми остальными. Она вздохнула с облегчением.