Невидимый

Унижение жгло как огнем, его охватила паника. Он закрыл глаза и закричал изо всех сил — и внезапно почувствовал, как рот ему зажимают чем-то мягким. Заводила и еще одна девчонка стали запихивать ему в рот его трусы.

— Ну, теперь ты у нас заткнешься! — шипела она, зажимая ему рот рукой, чтобы он не вытолкнул кляп языком.

Ему показалось, что его сейчас задушат. Дышать стало нечем, он отчаянно задергался в их руках. В глазах почернело. Откуда-то издалека он услышал:

— Хватит, оставьте его. А то еще задохнется.

Хватка ослабела, и он услышал, как они убежали.

Некоторое время он лежал неподвижно, не открывая глаз, на случай если они передумают и вернутся. Когда он решился наконец подняться, то не смог сообразить, как долго пролежал на земле. Его одежда валялась рядом. Он поспешно оделся.

Засунув руку в карман брюк, он обнаружил, что десятка исчезла.

Родители Хелены Хиллерстрём жили в престижном районе Стоксунд, к северу от центра Стокгольма. Карин Якобсон и Андерс Кнутас решили сами отправиться туда и поговорить с родителями. Ханс и Агнета Хиллерстрём оказались дома, и отец сказал по телефону, что готов принять их.

Никто из них не бывал ранее в Стоксунде, поэтому они с восторгом разглядывали роскошные виллы, утопавшие в садах. Они проехали озеро Вэртан, гладь которого блестела на солнце. По дорожке, идущей вокруг озера, прогуливались нарядно одетые люди. Вилла Хиллерстрёмов, построенная на рубеже веков, располагалась на холме. Вокруг был роскошный сад, огороженный живой изгородью из сиреневых кустов. Дверь им открыл отец Хелены. Высокий, статный мужчина с седыми волосами, свежим загорелым лицом. Вокруг глаз виднелись морщинки.

— Добрый день, — сухо приветствовал он их. — Проходите.

Они вошли в холл с высокими потолками. На второй этаж вела роскошная деревянная лестница с круглыми точеными балясинами.

Карин мысленно вздохнула. Вот это дом!

Из холла виднелась гостиная и еще несколько комнат, расположенных анфиладой, с большими окнами в сад. Вскоре появилась Агнета Хиллерстрём, тоже высокая и стройная, пепельные волосы подстрижены под пажа.

Они уселись в мягкие кресла в гостиной. На столике стояли кофейные чашки и блюдо с пирожными. «Кокосовые шарики», — подумал Кнутас и сунул один из них в рот. Странно, эти пирожные как-то не вязались с убранством дома. Они с детьми всегда делали такие пирожные в их день рождения — близнецы обожали кокосовые шарики.

— Я знаю, что вы уже неоднократно общались с полицией, однако мне важно было встретиться с вами лично. Я руковожу расследованием на Готланде. На сегодняшний день у нас нет подозреваемого, однако в ходе следствия выяснились некоторые детали, которые я хотел бы обсудить с вами. Вы не возражаете?

— Нет-нет, — хором ответили родители Хелены, вопросительно глядя на него.

Кнутас откашлялся:

— Тогда я перейду прямо к делу. Нам стало известно, что у вашей дочери был роман с одним из учителей в гимназии, где она училась. С учителем физкультуры по имени Ян Хагман. Вам известно об этом?

Ему ответил отец. В его голосе прозвучала безграничная горечь:

— Да, мы знали. Хелена рассказала нам обо всем, когда дело зашло уже достаточно далеко. Она забеременела от этого негодяя. Ей было всего семнадцать.

Лицо Ханса Хиллерстрёма напряглось, он стал нервно потирать руки.

— Так она забеременела? — переспросил Кнутас и поднял бровь. — Об этом нам ничего не известно.

— Дело замяли. Само собой, она сделала аборт. Мы запретили ей встречаться с ним. Побеседовали с директором, и Хагману предложили уволиться. Он нашел себе другую работу, где-то дальше, в Судрете. Ведь у него была семья, дети. У этого типа еще хватило наглости позвонить нам. Он заявил, что любит Хелену. Идиот! Он был более чем вдвое старше ее. Сказал, что готов оставить семью и позаботиться о Хелене и ребенке. Я пригрозил убить его, если он еще раз попытается связаться с нашей дочерью.

— Как отнеслась к этому сама Хелена? — спросила Карин.