Невидимая битва

Одни приводят примеры того, как гениальный полководец решал исход важнейшей битвы, и происходил перелом в великой войне. Как бездарный правитель не только проигрывал одну за другой все войны, но и не мог удержать от развала свое государство. И как потом другой правитель в этом же разоренном войной государстве собрал народную армию, которая погнала прочь дюжину обученных, вооруженных иностранных армий; создал на старом пепелище великую державу и сумел вдохновить собственным примером сотни миллионов людей самых разных национальностей на строительство общего дома.

Другие в этом споре приводят примеры похожих исторических процессов, повторяющихся через определенные промежутки времени по одним и тем же законам. Даже подтверждают это странными фактами в жизни вождей народов, появлявшихся в разные времена и имевших совпадения в датах рождения, смерти, в именах и даже в окружении. Как будто приходит время, и рождается именно такой лидер, который необходим в данный момент истории для того, чтобы все шло и дальше в согласии с ее строгими ритмами.

Третьи вообще замечают, что ритмы истории, оказывается, совпадают с циклами солнечной активности. Что стоит светилу нахмуриться, как на Земле прокатывается волна самоубийств, революций и одновременно новых революционных научных открытий и теорий, которые переворачивают все мировоззрение землян и движут к каким-то новым непредсказуемым достижениям.

И что удивительно – все это факты, замечаемые даже при самом поверхностном рассмотрении. Факты, которые невозможно отрицать. Позиции и первых, и вторых, и третьих убедительны и не могут быть опровергнуты, поскольку это не фантазии, а то, что происходило на самом деле – в кабинете царя, на поле битвы, на Солнце. И если взять эти факты в целом, объединив позиции спорящих, то получается, что все вместе – от ритма рождения и жизни людей до миграций народов и взрывов далеких звезд – бьется в одном размеренном, периодичном дыхании.

В этой единой мировой жизни каждая ее частичка, каждое человеческое существо в каждое мгновение делает выбор в своих действиях, пользуется такой индивидуальной свободой, которая не дана Звездам. А Звезды смотрят на то, как наделенные свободной волей земные существа движутся по жизни, по проложенным ими, Звездами, дорогам. Большое в малом и малое в большом, и трудно однозначно сказать: "Вот – это великое, значительное, а это – ничтожное и не имеет значения". И трудно измерить одной только внешней физической величиной глубину этого значения. Трудно обойтись одними только физическими мерами. ‹ a Мальцев С. А., 2003 ›

Влияет ли личность на историю или история проявляет себя через личности?

Может быть, это даже не вопрос, подобный парадоксу о яйце и курице, а тема, затрагивающая самые глубокие, внутренние, духовные уровни жизни. К примеру, не принимая в расчет эволюцию видов, невозможно разобраться с яйцом и курицей, неоткуда взять промежуточные между яйцом и птицей формы жизни, да и сам процесс непрерывного совершенствования формы – физическую эволюцию. Так же и личность с историей никогда не сойдутся в одной истине, не будет понято их взаимодействие, если мы не примем во внимание эволюцию человеческого духа. Эволюцию индивидуального человеческого духа, индивидуальный путь души. Если мы и дальше будем отказывать себе во внутреннем содержании – в душе. Если не будем доверять главным нашим приборам познания – интуиции, логике и коллективному многовековому опыту.

Если мы признаем существование души, то придется признать существование духовного мира. А это все равно что оказаться в самой начальной точке познания мира. Там придется начинать все сначала. Там нужно будет заново открывать те новые – запредельные – законы наследственности и теории относительности. Там откроется еще более глубокий океан непознанный. И не от того ли страх человека, который хочет считать себя всезнающим, перед признанием души?

А теперь вопрос из той самой – запредельной – области: может ли влиять на историю медиум? И в чем может заключаться его влияние? И чье это будет влияние?

Самая главная тайна Гитлера …Однажды он проснулся среди ночи, издавая дикие, судорожные крики. Он сидел на краю кровати, словно парализованный и звал на помощь. Казалось, что даже кровать сотрясается в тех же судорогах, что и его тело. Он издавал непонятные вопли. Он задыхался. В другой раз этот же приступ произошел тоже ночью, но только воздействие было еще более непонятным:

"Гитлер стоял в своей комнате, шатаясь и оглядываясь по сторонам с потерянным видом.