Невеста Всадника без головы

– Не увидишь, – отвечал он, но на самом деле бога молил, поскольку торжествовал и поскольку знал, что Аня никогда такими вещами не шутит. Максим радовался происходящим в Ане переменам и тому, что их отношения превращаются из дружеских в любовные, и старался окончательно поменять манеру поведения.

– Мам, Макс очень изменился, – в один прекрасный день поделилась с Варварой Сергеевной Аня.

– В лучшую сторону или в худшую? – осмелилась задать вопрос мать.

– В другую, совсем в другую, – непонятно ответила дочь.

«И слава богу, что ты это заметила», – радостно подумала Варвара Сергеевна. И хотя ее дочь по-прежнему большую часть времени проводила дома, настроение у Ани явно улучшалось.

Как всякий человек, не обладающий сильным характером или не сумевший определить для себя главные желания, или как человек, лишенный воли в силу определенных обстоятельств, Аня легко приняла чужие правила. «Он по-прежнему любит меня. Несмотря ни на что. Что ж, пусть будет так, только бы от меня не требовали много», – думала она, наблюдая за трогательно суетившимся Максимом. Что значит в этих обстоятельствах «требовать много», Аня определила так: «Не требовать от меня симметричных ответов». А поскольку Максим и не требовал, чтобы она была всегда ему рада, чтобы она не ворчала и не изводила его колкостями, чтобы она не пренебрегала договоренностями и чтобы она не говорила ему о любви, то их отношения развивались в полной гармонии. Покладистость и даже покорность Максима, его добрая снисходительность – все это немного Аню обезоруживало и заставляло становиться мягче. Потихоньку между ними возникла привязанность – так привязываются друг к другу те, кто много страдал. По крайней мере, именно так казалось Ане.

– Ты понимаешь, мне так было плохо! – не стесняясь, делилась с Максимом Аня. И была уверена, что он ее понимает. – Так плохо! Все стало таким плоским – как будто иллюстрация в книжке. И мир словно потерял форму, запахи, вкус и цвет! И я поняла, что лучше всего – лежать. Лежать неподвижно, разглядывать потолок или обои. Ни о чем не думать. Вот понимаешь, что это неправильно, понимаешь, что надо встать, заняться делами, а не встаешь, не занимаешься… И от этого бездействия становится еще хуже. Ужасно, когда пытаешься кому-нибудь пожаловаться – понимаешь, что не можешь сформулировать свое несчастье. Что твоя беда, облеченная в слова, становится безвкусной – почему-то нет в ней настоящей пряной горечи. Рассказываешь о себе – и сама себя стыдишься. При этом облегчения не наступает, потому что в душе ты чувствуешь все то же горе. Только оно, горе, для тебя настоящее.

– Да, ты права, у меня было все точно так же, – ответил ей тогда Максим.

– Это ты о чем? – удивленно уставилась на него Аня.

– О том же самом. Когда ты от меня ушла, – просто ответил Максим.

Аня про себя спохватилась. Она забыла? Или он себя так вел, что даже и догадаться нельзя было о его переживаниях? Она посмотрела на Максима – умный мужчина, приятной внешности, деловой и, как выяснилось, безумно ее любящий. Настолько, что все ей простил. А ведь он тогда исчез из ее жизни почти мгновенно, как только понял, что даже в качестве друга Аня не будет его терпеть рядом с собой.

– Максим, ты извинишь меня?

– За что?

– За ту историю…

– Ты же не виновата. Это я виноват.

– Почему?

– Потому что надо было раньше жениться на тебе.

– А я даже не помню, ты мне предлагал жениться или не предлагал?

– Значит, предлагал не очень убедительно, – с извиняющейся улыбкой ответил Максим. – Так что…

– Слушай, а давай постараемся не вспоминать то время, – оживившись, предложила Аня. – Понятно, что не получится сразу, ну хоть просто постараемся. Невозможно дружить, если мы имеем за плечами такой тяжелый мешок с прошлым.

– Давай! – охотно согласился Максим.

Договорившись, они вздохнули с облегчением – обоюдное чувство неловкости и вины потихоньку стало исчезать.

Теперь их жизнь была подчинена особому ритму – так живут люди, которые понимают, что сильно зависят друг от друга, но при этом один из них боится совершить ошибку. Аня теперь каждый день ждала Максима, но это было в большей степени ритуал, распорядок, обязательная дневная программа, куда Максим был внесен одним из «пунктов».

А Максим, не жалея нежных слов и слов восторженных, рассказывал Ане о том, что для него общение с ней – это счастье и вдохновение, без которых он уже не мыслил своей жизни.

Казалось, он поставил цель покорить Аню, увлечь своей персоной. Ненавязчиво, но упорно он день за днем этого добивался.

– Ты еще ни разу меня ни в чем не упрекнул. Это означает, что ты меня простил? И что ты тогда и не очень сильно огорчился? – не раз ехидно спрашивала его Аня. Казалось, ей доставляет удовольствие напоминать о неприятном.

– Ни то, ни другое. – Максим оставался неизменно любезным, обходительным и на провокации не велся. – Я собираюсь с тобой долго жить. А потому не вижу смысла помнить о подобных вещах.