Невеста смерти

Он знал, что Рагнар бы прикрыл его и сегодня. И завтра — тем более, что зеленоглазый варвар знал причину. И ради Гайи был готов даже лишиться встречи с женой — во всяком случае, отпустив Кэма ухаживать за Гайей, Рагнар не смог увидиться с Юлией, которая носить осталось полтора месяца, и она изнемогала от жары и тяжести своего шарообразного живота в синих прожилках набухших вен.

Кэм нашел Рагнара еще у Марциала — сенатору нездоровилось. И он решил сегодня не почтить вниманием общество, собирающееся у императора — он мог себе позволить такую вольность. Кэмиллус вздохнул. С одной стороны, он был рад отпустить Рагнара к жене. А с другой — волновался за марциала. Который оказался его единственным близким родственником, готовым с ним общаться. Возможно, нашлись бы и другие — теперь, когда Кэмиллус был старшим центурионом в приближенной к императору когорте и имел несколько наград, обеспечивающих ему приличное жалование, возможно, родня и стала бы дружелюбнее, но теперь уже сам Кэм не спешил раскрывать свое истинное лицо и имя.

— Дружище, — подошел Кэм к Рагнару, стоящему у дверей таблиния сенатора, который не переставал работать и дома в любую свободню частичку времени. — Езжай отдыхай. И раньше завтрашнего вечера не появляйся. Сутки в твоем распоряжении. С префектом я согласовал.

— Как она? — вместо ответа поднял на него свои изумрудные глазищи Рагнар, сморгнув пару раз, борясь с навалившейся усталостью.

— В порядке, — ответил Кэм, пожимая плечо друга. — Иди, отсыпайся. Юлии привет.

Рагнар не заставил себя долго упрашивать — он и правда устал, и боялся не за себя, а за охраняемое лицо: усталый телохранитель может пропустить врага слишком близко.

Кэм вздохнул с облегчением, проводив его взглядом, и зашел в таблиний. Ему много сил стоило переломить себя и начать называть Марциала дядей — наедине, но все же. Он предпочел поприветствовать его обычным воинским приветствием, но старик заулыбался и распахнул руки ему навстречу:

— Мальчик мой! Как же радуется мое сердце, когда я вижу тебя!

— Дядя, — с трудом вымолвил Кэм, опускаясь на одно колено рядом с его креслом, чтобы глаза были в глаза.

— Ты помнишь свою мать?

— Очень хорошо помню, — кивнул Кэмиллус. — Иногда мне кажется, что ей там даже лучше. Ей не пришлось провожать меня в один конец. И ей не пришлось увидеть меня таким.

— Марциала любила бы тебя в любом виде, — мягко произнес сенатор, поглаживая совершенно седые волосы своего в общем-то молодого еще племянника. — Но все чаще я начинаю думать, как ты. Мы живем в слишком страшное время. И что-то просвета впереди нет.

— Есть, — убежденно ответил Кэм. — А иначе зачем была бы наша когорта?

— Ты все такой же честный и верный, мой мальчик, каким и был в пятнадцать лет, когда я впервые тебя увидел. Я в тебе не ошибся. Жизнь не сломала тебя.

* * *

Жизнь дворца, казалось, не затихала ни на один час — и Гайе оставалось удивляться, где берет силы Октавиан. Ему было тридцать с небольшим, он сумел покорить Египет и большинство своих врагов, а его супруга Ливия достойно несла свою высокую миссию. Единственным недостатком Октавиана была привычка читать речи с листа, а не декламировать их наизусть, как это делали все, начиная с древнегреческих ораторов, но Гайю эта привычка императора волновала только в одном — чтобы никто не смог похитить записи Октавиана. Поэтому таблиний императора охраняли особенно — и там, в глубинах дворца, того крыла, которое занимал лично Октавиан, нес службу Волк и несколько его помощников.

Волка даже Гайя не знала очень хорошо, и тем больше было ее удивление, когда этот мрачный, неразговорчивый, к тому же немолодой, тридцатишестилетний, но очень крепкий и мощный, практически как тот же Рагнар, мужчина шагнул навстречу Кэму с искренней улыбкой и они заключили друг друга в объятия.

Гайя попыталась спросить осторожно у Кэма — откуда они хорошо знают друг друга с человеком, о котором даже она не знает ничего, включая имя. Но Кэм лишь покачал головой и промолвил:

— Мы же с ним с самого начала…

С начала чего, Гайя так и не поняла — познакомился ли Кэм с Волком у истоков когорты спекулаторум, или успел, судя по возрасту, Волк послужить в аналогичной разведке армии Марка Антония? А может, они вместе росли на улице? Гайе, как и всем остальным, оставалось только догадываться. Скорей всего, правду знал, префект. Но и он не распространялся — а Гайя и не спрашивала, понимая, что лишняя информация может повредить не только Волку, но и ей самой.

Гайя не могла понять, что именно ее насторожило сегодня — танцовщицы были такие же, как обычно, юные и гибкие, стелющиеся под заунывную египетскую музыку, немного тяжелую с точки зрения Гайи, предпочитавшей легкие греческие мелодии и более высокий темп движений.