Невеста смерти

Ее прохладные пальцы замерли на висках бастарда, прижимая крошечных червяков к голубым жилкам. Ходили слухи, что кровь у Габсбургов не красная, а голубая. Сказки для невеж!

Пиявка никак не желала присасываться. Маркета ощущала взгляд сидящего перед ней мужчины – на лице, а когда она наклонилась, на грудях.

– Минутку. Сейчас я ее ободрю, – решила девушка.

Она взяла маленький нож, уколола свой палец и дотронулась им до виска пациента.

Почуяв запах свежей крови, пиявка вонзила крохотные зубы в вену. Пока она присасывалась, на палец Маркеты сползла капля габсбургской крови. Сползла и затекла в кутикулу ногтя.

Принц посмотрел на дочь цирюльника снизу вверх, и его красные губы раскрылись. Глаза его светились страстью, и у нее вдруг закружилась голова и задрожали колени. Она убрала руку с виска и приложила очередную пиявку к животу больного.

Крошечный кровосос лениво сполз к пупку. Маркета наклонилась и увидела, как заиграли мышцы под кожей дона Юлия. Живот покрылся капельками пота, и они, одна за другой, потекли, сливаясь в струйки, вниз.

Девушка не знала, как долго он трогал ее.

Веревки стягивали запястья королевского сына, но не помешали его длинным пальцам пробраться под передник целительницы. У нее захватило дух. И все же она сделала вид, что ничего не замечает.

Не уклонилась. Не отступила.

Он погладил ее между бедер – нежно, едва касаясь кожи подушечками сильных пальцев. Она чуть слышно вздохнула. В глазах у нее потемнело, и эта тьма накрыла и мир, и ее рассудок. В какой-то момент в сознание девушки прорвалась мысль, что она заходит слишком далеко, что это большой риск и глупость. Но ей было уже все равно.

В движениях пальцев больного появился ритм, все более отчетливый, требовательный, целенаправленный.

Дочь цирюльника не слышала голос рассудка. Она полностью поддалась желанию тела, его могучей силе, сметающей все остальное. Ее никогда еще не трогали так соблазнительно, никогда еще чужие пальцы не старались доставить ей удовольствие – они только хватали и тискали.

Дон Юлий поднял голову и нашел ее глаза, и на этот раз она не отвела взгляд. Глаза чародея, подумала девушка, глядя на него. Сын короля умел плести чары даже со связанными руками.

– Иди ко мне, мой ангел, – прошептал он. Его губы потянулись к ее губам, а пальцы все еще шарили у нее под юбкой, терлись о ее влажную плоть.

Маркета сама изумилась, вдруг осознав, что целует его. Рот у него был влажный, а губы оказывались везде в поисках ее языка. От него пахло яблоками и тонким вином. От сына короля пахло дворцами и привилегиями, возможностями и любовью…

Сын короля имел запах Праги.

Запах его плоти сводил девушку с ума. Он целовал ей шею, и грудь ее вздымалась.

– Развяжи меня, – попросил он снова.

Целительница склонилась над ним, и он поцеловал ее еще крепче. Вкус и требовательная власть его рта лишали ее сил. Чтобы не упасть, она оперлась одной рукой на кресло.

– Развяжи меня. Я дам тебе наслаждение, которого ты никогда не получишь от этих деревенских мужланов, – шептал дон Юлий, нежно покусывая ей шею. – Только развяжи, и я покажу…

Сердце колотилось в висках, и дышать делалось все труднее.

– Не могу, – отозвалась наконец девушка.

В его горле послышался глухой, низкий рык, шедший как будто из зверя, а не человека.

– Ближе, любовь моя, чтобы я мог чувствовать твое тело…

Маркета склонилась еще ниже. У Юлия была теплая кожа, отдававшая другой, богатой жизнью, в которой не было места каждодневной грязи и изматывающему труду. От него исходил аромат душистого мыла, чужестранных благовоний, королевских привилегий… Праги.

– Оседлай меня, чтобы я почувствовал твою близость.

– Нет, не могу, – прошептала она. – Не могу!

– Тогда развяжи меня! – прохрипел молодой человек ей в ухо. – Доверься мне.

Пьянящий запах его кожи и самого дыхания снова манил и притягивал.

– Не могу. Вы – мой пациент, дон Юлий.

В глазах королевского бастарда отразилась боль. Он отвернулся от девушки.

– Я не хочу, чтобы меня жалели, я хочу любить тебя. – Голос его прозвучал глухо. – Я хочу доказать тебе… – И тут голос окончательно сорвался, треснул.

Дочь цирюльника коснулась его щеки и попыталась повернуть лицом к себе, но он не дался, и на ее пальцах остались слезы.

– Я хочу показать всем, но прежде всего тебе! – тихо сказал больной, уткнувшись себе в плечо. Маркета поняла, что он стыдится слез и пытается справиться с ними.

Она погладила его по лицу и потерла его плечо ладонью. Спина Юлия теперь вздрагивала от рыданий.

– Тише, тише. – Девушка попыталась просунуть руку ему за спину, но веревки не дали ей такой возможности, и вместо спины получилось погладить только шею.

Мальчиком лишь немного старше нее, вот кем он был. А иногда и вовсе вел себя как ребенок.

– У тебя руки, как у моей матери, – вздохнул сын короля. – Мне так ее не хватает! Она пишет, что каждую ночь плачет по мне…

Чувствуя сопротивление веревок, Маркета все же продвинула ладонь ниже по спине Юлия и ощутила тугие канаты мышц между лопаток. Если б ослабить немного путы, тогда она смогла бы развязать узлы. И ему было бы удобнее.