Невеста по ошибке

         - Людвиг, Генрих? – мать, красивая полная блондинка, сидела с вышиванием на низеньком диванчике. – Что-то случилось? Генрих, разве ты не должен сейчас проводить время с молодой супругой?

         - Не думаю, Линда, - качнув головой, ответил за Генриха отец. – Похоже, пророчество пифий все же сбылось.

         Мать сверкнула глазами, но промолчала, и Генрих не смог понять, понравилось ей это или нет.

         Пророчество, написанное на пергаменте, хранилось в кабинете у отца, в небольшой деревянной шкатулочке с резным верхом, украшенным мелкими алмазами. Отец же и взял пергамент в руки, развернул, зачитал:

         - «Выберешь одну – получишь другую. Не спорь с богами – станет хуже. С ней станешь счастлив, если поумнеешь».

         - И? – нахмурился Генрих. – Все пророчество? Три предложения, не связанных между собой? А если не «поумнею»? Может, проще развестись?

         - И пойти против пророчества? – театрально подняла брови мать. – Сын, с пифиями не спорят.

         - А если и спорят, долго не живут, - иронически добавил отец. – Когда ты познакомишь нас со своей молодой женой?

 ***

         Ира сидела на невысоком табурете в небольшой, скудно обставленной комнатке без окон, освещаемой круглой люстрой под потолком, дула на горячий чай в фарфоровой чашке, плотоядно поглядывала на плюшки и варенье, расставленные на столике перед ней.

         Домовой, Гришка, как он представился, заявив, что настоящее его имя нельзя знать никому, сидел на табурете напротив и горделиво поглядывал на Иру.

         - У тебя тут уютно. Сам печешь? – кивнула Ира на вожделенные плюшки.

         - Да щаз, - осклабился Гришка. – С кухни перенес. Они там и не заметят, а мне пропитание нужно.

         Ира хмыкнула про себя: есть ворованное – отличное начало жизни в другом мире.

         Туфли бы сброшены на пол, ноги – вытянуты. Платье все еще мешало, но Гришка пообещал переправить ее в комнату для слуг,

когда закончат общение, так что с платьем можно было и потерпеть.

         - Ну и как тут жить? – Ира обвела глазами помещение. – В моем мире, знаешь ли, не было ни домовых, ни магии, ни свихнувшихся оборотней.

         - Дикий мир, - проворчал Гришка. – Как вы без домовых управляетесь-то?

         - Как, как. Сами. Все сами. Ручками.

         «Зато плюшки никто не таскает», - добавила про себя Ира, поколебалась секунду, но все же протянула руку за одной из плюшек.

         - Дикий мир, - повторил явно впечатленный домовой.

         - Слушай, а как тут с богами связаться? Ну, с местными? – плюшка оказалась сладкой, тесто буквально таяло на языке.

         Гришка посмотрел на Иру так, как врач психбольницы смотрит на пациента, утверждающего, что он – единственный и настоящий Наполеон в этом здании.

         - Боги там, - указал он пальцем в потолок, - мы – здесь.

         - То есть никак, - «перевела» для себя Ира. – А как я пойму, зачем меня сюда перенесли? Причина должна же быть.

         - Живи, - пожал худыми и острыми плечами Гришка. – Они сами тебе дадут понять, что им надо. Если захотят, конечно.

         Отличная перспектива – ждать у моря погоды.

         Ира вздохнула:

         - Интересно, когда меня истерика накроет? Что? Что ты так смотришь? Замедленная у меня реакция. В детстве как-то утром от собаки котенка спасала, а перепугалась после обеда. Выла тогда я знатно.

    В глазах Гришки появилось что-то, сильно смахивавшее на жалость.

         - Бедный твой муж. И за что его боги так наказали, - выдал он.

         Ира, проглотив последний кусок, только плечами пожала: это еще кто кого наказал. Псих ненормальный.

 ***

Знакомить родителей с женой Генрих желанием не горел. В самом деле, тут самому бы разобраться, что к чему. Куда еще и родителей? Потом пообщаются.

         Но нет, что мать, что отец решительно заявили, что пообщаться с невесткой хотят прямо сейчас.

         - Я понятия не имею, чем она может быть занята, - выдвинул последний аргумент Генрих. – Тем более, если она здесь из другого мира.

         - Вот и проявим наше гостеприимство, - качнул головой отец. – Чего ты боишься, сын?

         - Она не нашего круга, - буркнул припертый к стене Генрих. – У нее совершенно нет воспитания.

         - Так даже интересно, - мягко улыбнулась мать. – Генрих, девочка сейчас, наверное, напугана, чувствует себя одинокой. Если ее появление – воля богов, то какого бы круга она ни была, мы обязаны повиноваться и принять ее.

         Генрик в красках представил себе, как дражайшая супруга обзывает его родителей котами, и передернул плечами. Ни такта, ни воспитания. Подсунули же боги! За какие только прегрешения?!

         Прогулка до комнаты невесты заняла недолгое время.

         - Выбитая дверь? – изумился отец, посмотрев на то, что осталось после первого общения Генриха с женой. – Сын, ты не просто перекинулся, а еще и контроль потерял?

         Генрих выругался, правда, про себя. Да эта… кого угодно доведет, и не только до выбитой двери! Вот где ее теперь искать?! Что ей в комнате не сиделось?!

         - Ох сын, кто же так поступает с молодой женой, - укоризненно покачала головой мать.

         «Из нее молодая, как из меня кот!», - огрызнулся мысленно Генрих. Сыновья почтительность не позволяла ему спорить с родителями по пустякам.

         Зато он был твердо уверен, что молодой жену нельзя назвать даже с натяжкой. Уж больно много ехидства было в ее голосе. Молодые женщины так точно не говорят – опыта жизненного мало.