Невеста по ошибке

Искать сочувствия у других варваров тоже бессмысленно. Остался один путь: смыться самостоятельно. Но для начала нужно запастись едой и информацией. Конечно, из Ка собеседница, как из мухомора варенье, но все же.

Впрочем, варварка обещание сдержала и слушалась меня беспрекословно. Мы перестали отдавать всю собранную провизию Ма, ели вдосталь и часть откладывали на черный день, вернее — на день моего побега.

За неделю с небольшим удалось нарушить столько табу, что я сбилась со счета. Мы с Ка воровали с полей жрецов кукурузу, ловили в их озере мидий и, страшно признаться, охотились в дубово-осиновой роще на куропаток, а после запекали в глине.

Ма, какой бы варваркой ни была, вскоре начала подозревать нас с Ка. Еще бы, наши довольные рожи светились, как два масленых оладушка. И работать на сытые желудки мы стали активнее, и к вечеру, несмотря на длительные отлучки, наши корзины оказывались заполненными доверху.

К удивлению, хитрозадая старуха не стала читать нам моралей и просто-напросто потребовала долю краденого. При этом произнесла гениальную фразу:

— Жрецы поймать — я не знать. Сами виноваты. Умрете.

Ага, типа я не я, и горлянка не моя. Но жрецов бояться — с голоду умереть, потому мы с Ка продолжили нарушать табу. И жизнь в диком поселении стала не такой уж невыносимой.

Пер перестал быть любимчиком Ма и теперь дулся на нас с Ка. Маменькин сынок злился и пытался гадить исподтишка. То собранные орехи «нечаянно» заденет и рассыплет по земле, то «забудет» починить наши корзины. А один раз подложил нам в шкуры листья крапивы. Но мы с Ка его догнали и так отходили той самой крапивой, что Пер долго не мог сидеть и все время чесался.

Недалекая Мна ни о чем не догадалась, но драться больше не лезла — ни ко мне, ни к младшей сестре. Зато подозрительно косилась на мою прическу.

Я тоже выполнила обещание, данное варварке. Ка оказалась послушной и одаренной ученицей. Хорошо чувствовала ритм, умела двигаться плавно и чувственно. И, раз уж жрецы оказались поклонниками восточных традиций, пришлось учить варварку танцу живота. Мы начали с самых простых движений, но постепенно все больше входили в раж. Изящные, грациозные движения помогали расслабиться и снять стресс. Раскрепоститься и обрести гармонию.

— Уверена, жрецы тебя выберут, — сообщила я однажды Ка. — В сравнении с твоим братом, они настоящие няшки.

— Пер злой, — согласилась Ка. — Он делает больно. Видела. Не хочу так.

— Что ты видела? — заинтересовалась я. — Как твой брат развлекался с женщиной?

Варварка обернулась ко мне и издала глухой звук, похожий на рык. Не очень-то она любила братца. Как, в общем-то, и остальных членов семьи.

— Он давал ей еду, — продолжила Ка. — И делал больно. Как жрец, только сильнее. Она потом плакала. Долго.

Я вздохнула и закатила глаза: дикое общество с еще более дикими нравами. Если все остальные мужчины здесь такие же, как Пер, то гарем жрецов — лучший из вариантов.

— А почему твой брат не женился на той женщине? — все же решила выяснить я.

— Ее взял себе охотник, — улыбнулась Ка. Видно, она очень сочувствовала бедняжке. — Узнал про Пера. Пожаловался. Жрецы наказали Пера.

— Ого! — восхитилась я. Выходит, жрецы все же не зря едят свои две трети урожая. — И как они наказали твоего брата?

Ка хихикнула в кулачок и округлила глаза.

— Пера высекли. Хотели лишить силы. Тут, — Ка указала себе на промежность, объясняя, что имеет в виду. — Но Ма дала выкуп. Жрецы не забрали Пера. Но запретили три дождя ходить на танцы. Если придет — жрецы убьют. Пера и Ма.

Кажется, у нас это называется круговой порукой. Но мне было не жалко ни Пера, ни его мать. Отвратная семейка. Ка — единственная, к кому я испытывала сочувствие. Вот ее судьба меня действительно беспокоила.

— Завтра уйду, — как бы межу прочим озвучила я мысли. — Дальше будешь заниматься одна. Тренируйся каждый день и зажги на местных танцах.

Ка вскочила и замахала руками так, точно собиралась взлететь.

— Не ходи. Погибнешь.

— Вот еще, — фыркнула я. — Не для того меня мама ягодку растила, чтобы увязнуть по уши в вашем первобытном компоте. Варитесь тут сами как-нибудь. Без меня.

— Другого мира нет, — настаивала Ка. — Капула держит всех.

— Не вредничай, — попросила я. — Мне здесь не место. Хочу домой, понимаешь? К себе домой.

— Калки тебя съест! — громыхнула Ка. — Не ходи.

— Да прекрати пугать меня своей богиней, — взвилась я. — Не знаю, что вам наплели жрецы, но на меня это не действует.

— Съест! — не отступала Ка.

Вот чтоб ее подбросило и перевернуло. Первобытная, а упрямая.

— Смотри, — я подняла ветку и стала рисовать ей на земле план их поселения. Такой, каким увидела его в дерева. — Солнечная роща огромная. А Калки у вас одна.

Ка бросилась ко мне и затоптала ногой рисунок.

— Ты чего? — возмутилась я. — Здорово же получилось…

— Табу, — вякнула девчонка.

— И рисовать нельзя? — воскликнула я. — Полная бредятина. И вообще, ты мне обещала, помнишь?

Ка сложила руки на груди и отвернулась. Подозрительно шмыгнула носом.

— Не хочу. Отпускать, — хныкнула она. — Не хочу. Отдавать Калки.