Невеста на уикэнд

Подруга моя родом из моего города, и дружили мы с ней с седьмого класса. Она знала обо мне всё, как и я о ней. И когда я рвала когти из дома, то приехала сюда именно из-за нее, потому что знала, что Лёля примет меня. Она и приняла. На тот момент она уже была замужем, и хоть Толик — душа-человек, но семья есть семья.

Я задержалась в доме подруги на три месяца, пока подыскивала жилье и работу, и последний месяц чувствовала себя не в своей тарелке. Нет, ребята меня не выгоняли, даже, кажется, особо не тяготились присутствием, но мне было не по себе. Словно пятое колесо в телеге.

Потому сняла первое, что подошло по цене — комнатку в квартире бабульки-кошатницы. Добрая женщина, но пять кошек в квартире, бр-р… Обувь всю пришлось менять, и любимая куртка нашла покой на помойке — коты метили всё, что под хвост попадало. Хорошо, что через пару месяцев попалась квартирка на окраине. Развалюха, но жить было можно. А через год, я устроилась в компанию Колчановского, и условия для жизни улучшились.

Но я не об этом. Я о Лёле. Посмотрев на мои мытарства, подруга взялась за мое трудоустройство, потому что ничего толкового с ходу найти не удалось, а финансы, с которыми я явилась, уверенно таяли. Она бы и раньше помогла, но я хотела сама найти хорошее место, однако приезжая без опыта работы, несмотря на образование, была никому не нужна. Я даже на кассе в супермаркете посидела, но не сошлась с директрисой — характер, язык и все дела. Но тетка сама нарвалась. Наглая до ужаса.

Вот тогда, слушая мои гневные выкрики, смешанные со слезами обиды, Лёля и сказала:

— Хватит с тебя, мать, экспериментов, будем выбираться.

И протолкнула меня бухгалтером на фирму, где работала. Вот с этого момента кривая моей жизни снова пошла вверх. Работать рядом с подругой мне нравилось, было весело. И приятелем я обзавелась там же. Вроде было и неплохо, но… не судьба. Разошлись. И со следующим. Однако мое повествование не о неудачах на личном фронте.

А узнав, что в молодую и уверенно растущую компанию требуются специалисты, я пошла на собеседование. Опыта у меня, конечно, по-прежнему было «кот наплакал», но зато главбух — Леокадия Дмитриевна, тоже душевная женщина, дала мне рекомендации, ну и образование опять же. Так и попала к Костику…

Опять отвлеклась. В общем, Лёля, узнав о моем решении, вздохнула и благословила, но дружба наша на этом, естественно, не закончилась. Она была моей жилеткой, отдушиной и семьей, ну и психологической помощью по совместительству. Да-да, и собутыльницей тоже. Когда ей нужно было выговориться, я подставляла свое плечо. А если случался прилив страданий по тяжелой женской доле, Толик старался задержаться у приятелей, хотя бы пока одна из мегер, то есть я, не уползет в свою нору. Хороший Толик, понятливый. Вот такая у меня Лёля, почти как Шурик у Колчановского, только в юбке и не адвокат.

Когда я добралась до дома подруги, она уже накрыла, как говорится, поляну. Пятница, почти вечер…

— А ты чего уже дома? — запоздало удивилась я. — Еще только четыре.

— И тебе привет, — деловито кивнула она. — Тебе повезло, я на сегодня отпросилась. Нужно было с утра кое-какими делами заняться, бегала по инстанциям. Если бы не отмалчивалась все эти дни, то знала бы. Я вообще подумала, что ты мое сообщение прочитала.

— Не читала, — созналась я. — Позвонила на эмоциях.

— Ну, значит, звезды сошлись, — философски заметила Лёля и указала на кухню: — Проходи.

Я скинула туфли, прошлепала в указанном направлении и бухнулась на свое законное место у окошка. Лёлик расположилась рядом и нацелила на меня штопор:

— Я хочу знать всё. Всё-всё-всё. Куда пропала, почему затихла, и зачем едет твой дядя. Надеюсь, он мой адрес не знает? Я ему дверь не открою. Даже не вздумай у меня прятаться.

— Не, я спрячусь дальше и надежней, — усмехнулась я.

— Подробности. Про всё-всё-всё.

— Про всё не могу. Только про дядю.

— Не поняла, — вкручивающийся в пробку штопор замер. Лёля устремила на меня недоуменный взор. Ну вот, теперь они с Шуриком стали еще ближе друг к другу, моя подруга тоже не может узнать правды. Договор и Костя… чтоб его.

Коротко вздохнув, я ответила:

— Договор о неразглашении.

— Ты во что ввязалась? Полиция? ФСБ? ЦРУ?! — округлила глаза Лёлик. — Мать, ты что творишь без надзора?

— Лёль, будь человеком! — возмутилась я. — У меня трагедия всей новой жизни, а ты ко мне с глупостями пристаешь.

— Ничего себе глупости, — проворчала подруга. — Новое платье не оценила, меня в нем не лайкнула. На звонки отвечаешь раз через десять. Темнишь, изворачиваешься, на работе не работаешь… О-па! — Лелик, уже откупорившая бутылку, отодвинула ее в сторону и прищурилась: — А ты-то почему не на работе? То тебя из офиса плюшками не выманишь, а то вдруг явилась ни свет ни заря.

— Болею я, — заявила я. — Душа у меня, Лёлик, болит, — и я ударила кулаком себя в грудь.

— Чего?!

Лёля внимательно осмотрела мой розовощекий облик, хмыкнула и разлила вино.

— Ну-ну, — изрекла она, поднимая бокал. — За здоровье.

— За душевное, — уточнила я.

— И за него тоже, — согласилась подруга, и мы чокнулись бокалами.