Невеста моего брата

— Фабьен прекратил это. Он все прекратил. Мы больше не касаемся друг друга. И мне так больше нравится. Мне осточертела содомия. От нее слишком много осложнений.

Она резко поднялась, как будто сидение на стуле вызывало у нее неприятные воспоминания.

Каждый день перед нами стоял выбор: идти на пляж или загорать у бассейна. Фабьен и Софи были сторонниками пляжа, Аннабель и я предпочитали бассейн. Торговка сырами, как и мой брат, была склонна к фривольности, зрелищам, показухе — тогда как я разделял с Аннабель любовь к спокойствию, тишине и одиночеству. Как только речь заходила о глубинных вкусах каждого, то образовывались новые настоящие нары: Фабьен с Софи, Аннабель со мной. В «рейнджровере», который, как и мотоцикл, мой брат взял напрокат, Софи садилась рядом с Фабьеном, когда тот был за рулем, а когда машину вел я, Аннабель была впереди со мной. Мы считали, что таким образом мы разбивали пары, хотя все было наоборот.

* * *

Мать ребенка может подать иск на установление отцовства в течение двух первых лет жизни ребенка, и потребовать это должна была Аннабель, но на этом настаивал сам Фабьен. Они не расставались надолго во время ее беременности, всего лишь два или три раза. Это были разрывы, о которых я узнавал уже после их примирения. Из-за осторожности Аннабель или безразличия Фабьена? Софи ездила по несколько раз в неделю в Нейи. Она говорила мне, что вела с Аннабель беседы будущих мамаш, о которых она мне рассказывала все меньше и меньше. Еще они ходили вместе в кино и по магазинам. Они созванивались каждый вечер. Я слышал, как Софи разговаривала по полчаса с женщиной моей мечты. Я мало общался с Аннабель и практически всегда по телефону. Скоро мы вовсе прекратим видеться и разговаривать, тогда как моя супруга останется одной из ее ближайших подруг, но теперь она закрывается в комнате для разговоров с ней, чтобы якобы не стеснять меня, но делает это, чтобы не стесняться самой.

Они родили с интервалом в несколько часов 5 февраля 2005 года, в день торжественной закладки в Браззавиле первого камня в мавзолей Пьера Саворньяна де Бразза, в присутствии президента Конго Дени Сассу-Нгуессо, президента Габона Омара Бонго и президента Франции Жака Ширака. Позор, как говорил Саверио. У конголезцев не было ни воды, ни электричества большую часть дня, но они тратили миллиарды конголезских франков, чтобы построить кондиционируемый могильник, где разместится мертвец, к тому же колонизатор. Я ему возразил: деньги на мавзолей выделяли франко-алжирские фонды, и у конголезцев не взяли ни одного сантима, будь-то во франках или в евро.

— Вы все сводите к политике — жаловалась Катрин. Затем она упрекнула меня и Софи в том, что мы не поехали в Американский госпиталь, как Аннабель, а выбрали роддом в глубине 14-го округа Парижа.

— Мама, я живу в глубине 14-го округа.

Наша мать была встревожена. Она предчувствовала в этих двух рождениях, еще более связанных между собой, чем это нашлось, неразбериху, может быть, даже трагедию. Это были два мальчика. Я увидел Тома на следующий день после его рождения в палате Аннабель, в Американском госпитале. Второй раз я его увидел на похоронной мессе Фабьена в церкви Сан-Сюльпис. Это все.

Я признал Жана, а Фабьен хотел дождаться результатов анализа ДНК, чтобы сделать то же самое с Томом. На эту щекотливую тему у меня с Аннабель был телефонный разговор.

— Я должна через это пройти, — сказала она. — В противном случае твой брат подумает, что ребенок не от него, и оставит меня с малышом, выгонит нас из Пюви.

— А если анализ будет отрицательный?

— Есть одна вероятность из двух. Одна неприятность из двух.

Она засмеялась. Она всегда смеялась в серьезные, драматические моменты. Казалось, что как только что-то становилось важным, оно переставало быть таковым для Аннабель.

— Если ребенок не от него, то он от меня.

— Нам от этого легче не будет.

— Я его воспитаю.

— У тебя уже есть один воспитанник. В любом случае, Том не твой сын. Это копия Фабьена. Такие же большие голубые глаза. А не твои маленькие карие глазки.

У нее не было никаких трудностей в предоставлении судье доказательств их интимных отношений с Фабьеном: они жили вместе. Фабьен любезно согласился, потому что он этого хотел, на сдачу крови, из которой делается анализ ДНК.

В день, когда мы должны были обедать вместе последний раз, у моего брата порвался шнурок. У него дома не оказалось запасных. Он надел другие ботинки, что вынудило его поменять и брюки. Он был в бешенстве.

— Когда я закончу сниматься в кино, — сказал он, придя в ресторан, — я открою магазин шнурков. Шнурков и трусов. Это две вещи, которые труднее всего найти в продаже. «Фабьен Вербье: шнурки и трусы». Нет: трусы и шнурки.

— Вывеска для фетишистов.