Невеста младшего брата (СИ)

Пожарский ведёт руками вверх, распаляя чувствительность кожи. А затем добирается до ягодиц, неделикатно сминает их, придвигая чуть ближе к своему паху. Меня тут же бросает в жар. Тело ловит эмоции, откликается на них. Реагирует на воспоминания. Пульс учащается. В горле пересыхает. Кровь одним махом приливает к низу живота, создавая эффект вспорхнувших бабочек. Душу вмиг переполняет чувство эйфории, возбуждения, удовольствия, радости, какого-то необъяснимого счастья. И это всё пугает меня до дрожи. Пугает и одновременно влечёт. Как мотылька на огонь. Понимаю, что обожгусь, только это не спасает…

— Можно я сяду на своё место? — запаниковав, хватаю свободной рукой мужское плечо. — Обещаю, я поем! Сама!

— Нельзя, — звучит непоколебимо из уст Пожарского. — У тебя была такая возможность минутой ранее. Теперь я лично тебя накормлю.

Зачем он это делает?

Ему доставляет удовольствие издеваться надо мной?

В последний раз меня кормили с ложечки, наверное, лет двадцать назад!

Происходящее настолько непривычно, что я не знаю, как вести себя с этим ненормальным гурманом, способным сожрать мощный афродизиак в сыром виде.

У него и так с потенцией зашибись! Зачем столько-то?

— Вы диктатор. — Обреченно вздыхаю, залпом допивая его вино.

— Издержки профессии. — Пожав плечами, Макс Андреевич забирает у меня пустой бокал и ставит его на стол.

— А ещё вы — Монстр.

— Из твоих уст это звучит как комплимент, — отвечает с невозмутимым лицом.

— Я не ваша подчиненная. Со мной так нельзя!

— Возмущаться будешь, когда поешь. Не люблю я голодных, злых женщин в предобморочном состоянии. Мне нужна живая, эмоциональная девочка. — Он обнимает меня за талию одной рукой, второй тянется к подносу с устрицами.

Бож-ж-же, не-е-ет…

Я сейчас умру.

Я эту сырую гадость точно выплюну ему на грудь!

Глава 31

Ива

— Даже не уговаривайте! — Брезгливо морщусь и отворачиваюсь, когда Пожарский подносит к моим губам раковину с мерзким моллюском.

Она пахнет морем и соком лайма. Но это ничего не меняет. Выглядит не впечатляюще.

— Попробуй, — улыбается Максим Андреевич, слабо надавливая кончиками пальцев мне на крестец. — Это очень вкусно и полезно для женщины. Зря воротишь нос.

— Я не стану это есть, — отказываюсь, ощущая, как поясницу приятно покалывает током. Я даже непроизвольно прогибаюсь в спине, вжимаясь попой в бедра мужчины.

— Попробуй, — повторяет Пожарский терпеливо, но настойчиво.

— М-м… — Плотно сжимаю губы. Отрицательно верчу головой.

— Ива, жевать её не нужно. Высоси из раковины содержимое и проглоти. Это займет полторы секунды. Принесет много пользы организму. Можно немного подержать во рту.

Бож-же…

Зачем я только заикнулась про минет? Пыталась умничать. Он же сейчас оторвется по полной программе со своими устрицами!

«Высоси и проглоти». Серьезно? Какой-то сплошной завуалированный контекст…

Как будто это так просто. Подержать во рту эту… эту мерзость!

Как это может нравиться вообще?

Как можно делать то, что кажется неприемлемым?

— Какая она на вкус? — Снова рассматриваю желеобразную текстуру моллюска, и меня бросает в пот.

— Чуть солоноватая… С морским привкусом. Многим женщинам устрицы по вкусу напоминают сперму, — спокойно отвечает Пожарский, а меня волной жара накрывает.

— Это шутка? — выразительно округляю глаза.

— Так женщины говорят. — Монстр невозмутимо пожимает плечами. — Не я это придумал. Я лишь цитировал впечатления слабого пола во время трапезы.

Представив себя со спермой во рту, содрогаюсь от озноба.

Такого квеста в жизни у меня ещё не было.

— Чем тогда поедание устриц отличается от минета, если у них такой специфический вкус? Как это затолкать в рот вообще?

Озвучив мысли вслух, мгновенно прикусываю кончик языка. Чувствую, как щеки и уши начинают гореть. Сбитая с толку, опускаю взгляд мерзавцу на грудь.

Отреагировав на мои слова, Макс Андреевич взрывается громким хохотом.

Дурак!

— Ива-а-а, ты неподражаема! Умеешь поразить. Я этот вечер запомню, наверное, на всю жизнь. Ты никогда не брала в рот? Ни разу не сосала член? Серьезно?

— Представьте себе, нет, — бурчу я, желая втащить этому самодовольному засранцу в его аристократический красивый нос. Слишком он у него ровный и правильный. — Я вас разочаровала? — язвлю, а сама вспоминаю, как он ласкал меня языком глубоко между ног, а затем целовал в губы. И мне не был противен мой вкус. Мы оба творили что-то невероятное. Безумное. Приятное. На этом столе.

— Наоборот. — Стерев с лица веселье, Макс Андреевич продолжает удивлять. — Ты зацепила меня ещё сильнее. Впервые сталкиваюсь с таким необыкновенным сокровищем. Но устрицу всё же придется съесть. Хочу, чтобы ты кое-что поняла. — Опустив ладонь на мою щеку, Пожарский задумчиво проводит большим пальцем по моим сомкнутым губам, растирая собранную на них же влагу.

Демон проклятый… Знает, как меня обездвижить и лишить разума вместе с воздухом.

— Не всё является тем, чем кажется на первый взгляд, — добавляет он. — Ты никогда не узнаешь, пока не попробуешь. А не попробуешь, будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Съешь устрицу, Ива.