Невеста младшего брата

— Да. Я тоже. Иду... — разворачиваюсь, делаю несколько шагов ко входу, кручусь обратно и натыкаюсь прямо на Ольгу. Замешкавшись на мгновение, крепко обнимаю ее.

— Яровский, — смеется, но обнимает меня в ответ и украдкой вдыхает запах с моей футболки.

Боюсь, что для нас с ней эти объятия значат совсем разное и я быстро отхожу.

— Спасибо тебе за них, Оль. За Ритку и дочку.

— Пожалуйста, — прячет тоску за улыбкой. — Иди к ним, Радомир. Не забудь халат и антисептик.

— Помню.

Большими шагами прохожу коридор за коридором. Снимаю белый халат с вешалки, накидываю на плечи. Надеваю бахилы, спреем обрабатываю руки. Захожу в палату и дыру в груди начинает заполнять тепло. Крохотная Ева в мягком чепчике жадно причмокивая сосет грудь, а Ритка не видит никого вокруг. Она поглощена дочкой. На ее губах играет усталая, но счастливая улыбка.

— Мои малышки, — говорю шепотом, чтобы не напугать маленькую Еву.

— Она такая крошечная и такая тёплая, — так же шепчет мне Рита. — А еще очень вкусно пахнет.

Наклоняюсь и очень осторожно прикасаюсь губами к лобику. Втягиваю ноздрями детский запах. Малышка открывает мутные глазки, попадая взглядом прямо в счастливо сжимающееся отцовское сердце.

— И правда, вкусно...

Риту тоже целую. Она отвечает, так и не перестав улыбаться.

— Отдыхайте. Я уеду ненадолго, — говорю им.

— Куда? — цепляется за мою руку.

— К маме твоей. Узнаю, что там и как. Когда можно навестить. И к своей заеду. Мы здесь долго находиться не сможем, Рит. Это может быть опасно, а я не буду рисковать ни тобой, ни дочерью.

— Рад, я так люблю тебя, — по ее бледным щечкам текут слезки. — Прости меня за этот перелет, — крепче прижимает к себе дочку.

Красивая моя, любимая девочка. Ладонями обнимаю ее лицо, собираю губами слезки. Соленая, вкусная, родная. Это же моя жизнь теперь. Она и дочь. Я ее выпорю потом, конечно, за эту историю с самолетом, но все равно буду любить и обнимать. Мне с ней сладко. Я с ней дышать начал. И плевать, что мы в изгнании. Мы счастливы там. Мы нашли свой маленький мир, в котором нам хорошо. Нет у меня больше миллионов отца. Мы живем на итальянскую зарплату чуть выше среднего, но я еще ни разу не пожалел, что все складывается так. А миллионы у нас еще будут. Мы с Глебом решили расширяться, и я стану его партнёром. Уже подали документы на кредитование под новую клинику. Все будет… Я ради них в лепешку расшибусь, но они никогда ни в чем не будут нуждаться.

Она все ревет и ревет, глупышка. А глаза счастливые все равно и это меня успокаивает.

— Все уже, Рит. Ну все, не плачь. Мы пережили побег, перелет и остальное переживем. Все хорошо будет, — заезженная до дыр фраза за последние сутки. — Поспи, тебе сейчас нужно. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Заходит медсестра, помогает Рите, забирает Еву, перекладывает в кроватку и меняет положение кровати, чтобы моя любимая девочка смогла удобно лечь.

Еще раз глянув на дочь, провожу ладонью по пелёнке, целую свою невесту и выйдя из палаты, вызываю такси. Надо максимально оперативно все решить. Как только Рите разрешат, нам надо отсюда улетать. У меня есть дня три - четыре на решение абсолютно всех вопросов.

Добираюсь до больницы, в которой лежит Филатова.

— Вы ей кто? — дежурно интересуется девушка за стойкой регистрации.

— Зять. Муж ее младшей дочери.

— Хорошо. Не больше пяти минут. Ей совсем нельзя нервничать.

— А положительные эмоции можно? У нее внучка сегодня родилась.

— Посоветуйтесь с ее лечащим врачом, — девушка машет рукой на невысокого мужчину в очках.

Ловлю его и узнаю подробности диагноза, чем мы можем помочь и что ей сейчас можно говорить, а что лучше не стоит. Врач дал добро на то, чтобы сообщить Надежде Васильевне радостную новость, но сделать это надо грамотно и я, пока иду до палаты, прокручиваю в голове детали нашей предстоящей беседы.

Привычно обработав руки, надев халат и бахилы, вхожу. Надежда Алексеевна лежит на высокой кровати и повернув голову на бок, смотрит в единственное окно с поднятой вверх шторкой.

Услышав мои шаги, женщина медленно поворачивается. Ее нижняя губа начинает дрожать, а пальцы сжимают простыню.

— Если вы будете плакать, я уйду, — говорю сразу.

— Не буду, — хрипит она, а слезинка все равно стекает из уголка глаза по виску.

— Здравствуйте, — беру стул, присаживаюсь рядом с ней.

— Здравствуй, Рад. Дочка не приехала? Не простила меня? — она хватается за мою ладонь.

— Это я вас не простил, а Рита вас любит, ей вас не хватало. Она не может сейчас приехать. Дня через три — четыре только. У вас родилась внучка, поздравляю, — получилось грубо.