Невеста мастера

Она испытывала потребность в его ласке, но и он — никак не меньшую — в ее. С ней он узнавал то, что ему раньше было неведомо, чего он никогда не испытывал. И это было не просто физическое наслаждение: он хотел проникнуть не только в ее тело, но и в душу, хотел взять на себя все ее страхи, хотел показать ей, что вместе они способны на все, на то, чтобы преодолеть самую страшную бурю. А она — она понимала, что только в его объятиях найдет забвение, спокойствие, надежду…

Боже, никогда еще им не было так хорошо друг с другом, никогда их акт соития не был таким полным, таким завершенным…

Констанс быстро, без сновидений уснула в его объятиях, а к Локу сон никак не приходил. Его мучил один, пока неразрешенный вопрос — то, что их объединяло, было ли это достаточно, чтобы спасти ее от самой себя?

13

Полная луна посеребрила кривые улочки Бостона, придав какой-то волшебный вид неказистым сараям и грязным канавам Дэвоншир-стрит. Переливчатый свет мерцал на булыжниках мостовой, радужное сияние окружало торчащие в небо печные трубы. Примостившись на широком подоконнике и зорким взглядом художницы охватив эту картину, Констанс сделала глубокий вдох, подставила потный лоб пахнущему морем ветерку. Образы и звуки полночного города не заглушали видений и голосов в ее мозгу, только создавали какой-то непонятный аккомпанемент к ним.

Сильные мужские руки обняли ее сзади за плечи. Констанс вздрогнула, нет, опасности нет — это муж.

— Лок, я не думала, что разбужу тебя.

— Опять эти сны? — Лок провел руками ей по плечам сверху вниз, скользнув под широкие рукава ее шелкового китайского халата. Констанс обхватила эти нежные, ласкающие руки, прижалась к нему, все еще слегка вздрагивая.

— Не очень страшный на этот раз. Я уже стала получше. — Она сказала это твердым, уверенным тоном, как бы убеждая самое себя.

— Да, конечно, но прошла ведь только пара недель…

Он не договорил, но она поняла — с тех пор, когда разум оставил ее и она чуть не покончила с собой там, в Скаи… Но пришел Лок и спас ее, так, может быть, он действительно существует — этот милостивый творец всего сущего, в которого она когда-то верила. Правда, в какой-то момент она видела милость Господню в другом — чтобы он прекратил ее мучения. Теперь ее любовь к Локу была единственной, но удивительно прочной нитью, связывающей ее с этим миром. Надо отдать ему должное: это его чувство ответственности делало чудеса. Но откуда у него это чувство по отношению к ней? Ребенка от него она, как выяснилось, не носит, и все-таки он так настойчиво, так нежно продолжал изгонять из нее демонов — ведь они почти перестали ее преследовать.

Он не только дарил ей физическое наслаждение, что само по себе было волшебным лекарством, но и пытался разговорить ее, решить ее проблемы методом, типичным для Железного Мака: докопаться до причин, разобраться в них и найти правильное решение. Констанс, правда, очень сомневалась, чтобы ее внутреннее состояние можно было разложить как на чертежной доске — человек не корабль! Но она не хотела разочаровывать его, пыталась, как можно более подробно отвечать на его вопросы, порой весьма трудные и болезненные, пыталась обрести какое-то чувство равновесия, занимаясь повседневными домашними делами, и даже решила вновь начать рисовать. Как раз этим утром она закончила пейзаж со склонами Халеакалы; он ей понравился — в нем не было тех мрачных, тревожных тонов, как на картинах, которые она писала в Скаи. Но сновидения, сновидения… Это не проходило.

— Я стараюсь, Лок, — сказала она, борясь с подступившим отчаянием, только бы он не услышал его в голосе.

— Но вот стоит закрыть глаза и…

— Да, ладно, принцесса, ничего страшного. Что на этот раз?

— То же самое — вода, тону. Что-то гадкое пугает меня, и я бегу. Дядюшка Сайрус… — Констанс, вздрогнув, замолчала, и Лок еще крепче прижал ее к себе.

— Ну — ну. Все это позади…

Она бессильно покачала головой. — Ну почему я не могу вспомнить? Почему мой мозг играет со мной такие штучки?

— Просто, может быть, он хочет защитить тебя от чего-то еще более страшного, что с тобой было. До того, как эта лихорадка тебя поразила.

Она сглотнула комок в горле.

— Дядя Сайрус говорил, что отец бил меня до полусмерти.

— Ну, вот видишь — детский мозг не может это переварить, чтобы любимый родитель делал такое. — Отбросив копну ее черных волос, он помассировал ей плечи, и его пальцы явственно ощутили рубцы. Его лицо окаменело.

— Ну, пусть этот преподобный Тейт считал, что он делает доброе дело, но ведь он тоже, да, Конни?

Она вся застыла, пытаясь найти правильные слова и правильные мысли из той путаницы, что была у нее в голове.

— Да. Он был очень жесток со мной. — Она опять замолчала и с тихим стоном отчаяния потерла себе виски. — По крайней мере, я так думаю — а может быть, придумываю?

— Ну, насчет этого ты вряд ли можешь так ошибаться…

— Ты мне веришь?

Лок отпустил ее плечи и сел на подоконник напротив нее. Луна ярко очерчивала контур его обнаженного тела. Он переплел ее пальцы со своими.