Невеста из ниоткуда

– Ну… – Скинув в горнице корону и мантию, княжна потянулась. – В принципе не так уж и скучно. Забавно даже. Только этого, с обожженной рукой, жалко.

– Жалко было б, коли его смерти предали облыжно, – усаживаясь на лавку, резонно заметил князь. – Рука-то заживет, а вот глава срубленная не прирастет обратно.

Женька хмыкнула:

– Да уж, да уж – ты прям у нас философ.

– Любомудрие ромейское ведаю, – кивнул Святослав к большому удивлению супруги. – Аристотель, Сократ, Пифагор, Фалес из Милета. Вижу, и тебе сие не чуждо. Неужто мудрость греческая уже и до ваших лесов докатилась?

– А что же мы, хуже других? – вспыхнула юная красавица. – Теорему Пифагора я и сейчас помню. А вот насчет Фалеса… Фалеса – забыла.

– Ох, люба моя. – Князь обнял жену за талию. – Каждый раз все больше и больше в тебе открываю! Правы философы ромейские: человек – то мир целый!

– Знал бы ты… – с грустным вздохом прошептала про себя княжна.

На следующий день, прямо с утра, Святослав со своей дружиной после торжественного молебна Перуну и прочим богам отправился в далекий поход – в земли вятичей. Лесной народец этот следовало поскорее «примучить», а потом вплотную заняться хазарами, имевшими наглость владеть богатыми городами, тучными стадами и развитой торговлишкой.

Прощаясь с мужем, Женька испытывала самые противоречивые чувства: с одной стороны, уж теперь-то можно было вплотную заняться подготовкой побега, а с другой – в отсутствие князя девушка становилась полностью беззащитной перед невзлюбившей ее свекровью. Да и, честно говоря, привыкла уже Летякина-Малинда к своему супругу, любовь, правда, еще, верно, не вспыхнула… хотя – кто его знает? Все ж таки грустно было при расставаньи, юная княжна всплакнула даже, причем вполне искренне.

А ведь и то хорошо, что в походе далеком супруг будет: с глаз долой – из сердца вон, так в народе говорили.

Тем не менее в расстроенных чувствах своих Женька копаться не хотела, пыталась отвлечься, в чем ей невольно помогла ненавистная княгиня-мать. Едва только кольчужная рать Святослава скрылась из виду, Ольга вызвала невестку к себе «на беседу». Глянула, словно солдат на вошь, ухмыльнулась:

– Ты, говорят, вчера на суде княжьем сидела?

– Сидела.

Поклонясь, княжна хотела ответить сдержанно, со всем необходимым почтеньем – да вот не вышло, не сдержалась, очи синие вскинула дерзко:

– А что?

– А то, что там сидети и будешь! – сказала, как припечатала, Ольга. – Князя вместо суды творити. И завтра, и послезавтра, и все дни – месяц ровно. А там поглядим, чего натворишь.

Вот ведь удумала, сука старая! Подставляет, тварь.

Подумав так, Летякина опустила очи долу:

– Как скажете. Исполню все.

– Вот-вот. Поглядим, как исполнишь. Кажный день проверять буду!

Женька покинула аудиенцию весьма озадаченной. Вот ведь, блин, нашлось занятие! Ежели княгинюшка «кажный день» проверять обещала, так как убежишь-то? Да и суд этот… хотя бы законы местные узнать – для начала.

А вот это уже оказалось не таким уж и хитрым делом. В тонкости судебного разбирательства юную княжну посвятил Всерад-огнищанин – судебный старец, да еще после него Женька долго расспрашивала того самого хромоногого отрока – почти Майкла!!! – звали его, кстати, Велесием, в честь бога Велеса, верно.

– Всерад сказал – обиженным либо кровную месть творить, либо штраф – вира. Так?

– Все так, – опустив карие очи, Велесий низко поклонился, длинные волосы его опустились до самого полу.

– Пыль-то не подметай, хиппи волосатый, – усмехнулась Летякина.

Юноша тут же выпрямился, встрепенулся:

– Что ты, великая княжна, молвила?

– Низко так не кланяйся, говорю. Лучше скажи, что о делах судебных думаешь? Всерад говорил, там какие-то заговоры-наговоры будут?

– С заговорами теми, госпожа моя, разобраться несложно, – снова – но уже не так низко – поклонился Велесий. – Там видоков полно, послухов, целых две улицы. Иное дело – девы пропавшие. Раскоряк-боярин – не простой человеце, матери-княгине великой близок. Говорят, Раскоряк-боярин в ромейского Христа-бога верует, как и княгиня наша. Даже имя у него другое есть, какое, не ведаю. Одначе на подоле храм стоит ромейский – там и Ольга, и Раскоряк частенько бывают. Так что дело о девок покраже для нас, госпожа моя, нынче главное.

– А почему обязательно «о покраже»? – Княжна задумчиво посмотрела в окно – на могучие башни детинца, на расстилавшиеся за ними поля и синий широкий Днепр, на темную ленту лесов у самого горизонта. – Что, они просто сбежать не могли?

– Не могли, госпожа. Некуда им бежать-то.

– Да из неволи-то всегда есть куда! – дернулась было Женька, да, глянув на недоуменно вытянувшееся лицо собеседника, махнула рукой. – Ты поясни, почему так сказал-то?