Невеста из Холмов

– Ты найдешь девицу сам и попросишь ее прийти в «Лосося». Убедишь, а не призовешь силой. Я хочу узнать, что она скажет участливому товарищу, а не суровому представителю закона. Каждую минуту этого разговора помни одно – возможно, именно она спровадила своего учителя к вечному покою на леднике. Такие тихони часто таят внутри магию, которая им слабо подчиняется, но в момент страха, скорби или ярости вырывается наружу, и всплеск этот убивает. Иногда целые деревни.

– Тогда она попытается меня убить? – нахмурился и приосанился одновременно Ласар.

– Учись чувствовать того, с кем говоришь. Не стоит пугать подозреваемого до смерти. Особенно до своей.

Выслушав то, что ему полагалось сделать, ученик инквизитора оставил учителя наслаждаться пирожком в одиночестве и направился к женской коллегии, искренне надеясь, что входить туда и искать девицу Десмонд не придется. Ему повезло. Девушка явно шла с алхимии – в руках у нее был закопченный котелок, в волосах, криво заплетенных, застряла соломинка.

– Позволите отвлечь вас?

Мавис вздрогнула и крепче вцепилась в котелок, словно решила закрыться им. Внимание незнакомца ей явно не нравилось.

– Так отвлекли уже, чего ж.

Прозвучало не слишком приветливо. Ласар подумал, что зря считал в детстве, что труднее всего разговорить тетю Мэйбл. Тетушка, прозванная в его семье горгульей, была по сравнению с этой девицей общительной милашкой.

– Торопитесь?

– Куда мне торопиться? Сейчас каждый к учителю идет. А кто дело профессора продолжит, я пока не знаю.

– Тогда, может быть, вы расскажете, чем он занимался? А то все, что я до этого слышал, – слишком мудреные слова. Мы с магистром Эремоном хотели бы поговорить с вами в «Королевском лососе» за кружкой чего-нибудь теплого.

Мавис шумно вздохнула, звякнув котелком, продолжая смотреть не на Ласара, а куда-то над левым его плечом. Видимо, она оценивала неизбежность допроса и смирялась с его необходимостью.

– Можно, я положу это? С алхимическим добром шутки плохи.

– Когда я учился, эти котлы запрещали даже выносить из учебного зала. Я подожду. Мне важно найти убийцу, вам ведь тоже? – Ласар добавил своему голосу юношеской горячности и простодушия. Может быть, признав в нем недалекого, равного себе… и тут его будто оса ужалила. С чего вдруг он решил, что Мавис глуповатая? Из-за того, как она говорит? Глуп тот, кто считает, что медведь неуклюжий увалень, – он просто ни разу не убегал от медведя.

Девушка переступила с ноги на ногу, потрепывая свободной рукой передник из грубого льна. Очень ценная вещь для алхимика, который не хочет однажды выйти из аудитории в одежде с художественными дырками.

– Мне бы сначала знать, останусь ли я здесь. Меня профессор Дойл взял против слова ректора. Ну я так думаю.

– Чем же вы не понравились Горту Галлахеру?

– Нахрен его послала, – тихо ответила Мавис.

И тут Ласар чуть не прикусил язык от удивления.

– Вот вы сейчас с таким же лицом стоите, как он стоял, – в голосе Мавис впервые с начала разговора появилась живая нота. Она даже чуть улыбнулась – или показалось.

– И вы все равно остались здесь?

Мавис вздохнула, принимая полную невозможность избавиться от разговора, пока этот инквизитор не выспросит все. Возможно, при свидетелях она бы молчала. Но наедине отвечала, хоть и нехотя.

– Он нас с профессором из сна забирал. Испытание, помните? Там что-то случилось, и мы в пещере заблудились. Я же тогда не знала, что он не сон и не морок, а ректор. Когда он пришел, мне сказал, что у меня сил нет, я должна перестать ключ искать и возвращаться, – сама не знаю, что нашло. «Нахрен, – говорю, – пошел». И вдруг стены вокруг затряслись, камни стали падать, и ключ мне прямо в руки с потолка упал. А профессор Дойл почему-то в обмороке оказался, его потом долго в себя приводили. Я, когда проснулась, думала, что меня точно не возьмут. Вот… котелок надо положить. Подождите.

Мавис, не дожидаясь ответа, проскользнула в двери женской коллегии. Ласар остался между пышных соцветий гортензии. Девушка была странная. То боялась, то шла напролом там, где обычному человеку было бы боязно. Но пока он не знал, что разжигало в толстушке этот огонь. К ней легко было относиться свысока, издалека она казалась рыхлой и робкой, но стоило вслушаться в разговор внимательнее – чувствовалось что-то еще. Внутренний огонек, слабый, мерцающий и мечтающий стать пожаром.

Вернулась Мавис уже без соломинки в волосах и едва заметно прихорошившись и причесавшись. Видимо, даже разговор с инквизитором в понимании девушки был важным светским событием.

Ласар привык, что его должность сглаживает некоторые правила приличия. Можно было привести девицу в таверну, проговорить с ней весь вечер и не желать при этом на ней жениться.

Впрочем, дойти до таверны они не успели. Над крышей «Лосося» поднимался дым, а магистр Эремон шагал навстречу, доедая кусок пирога. Интересно, если случится конец света, он так же будет шагать в вечность, на ходу заканчивая ужин?