Невеста из Холмов

Теперь Горт услышал. Движение его руки – Нуаллан замолчал, но рядом с ним запел Филитиарн, и все пел Брадан, и Рэндалл, он же Фергус, непонимающе прислушался к чему-то и вдруг улыбнулся, вплетая свой голос в песню будущей весны и зимней надежды. Зеленые узоры на стенах стали гаснуть, превращаясь в бледный болотный свет.

Горт протянул руку к серпу, но рука казалась ему тяжелой и неловкой, серп выскальзывал из пальцев, скользкий, словно от крови. Тогда он запел тоже. В его песне была тяжесть льда высоко в горах, давящий ужас обвала, близость снежной бури, хоронящей под собой все живое, лишающей зрения и сил.

Но он опоздал. Они пели. Пели все вместе, пели весну, пели таяние льда и снега, пели теплый ветер, несущий запах талой воды и первоцветов.

Даже если я умру,
Даже если ты умрешь,
Даже если мы умрем —
Придет весна, растает снег,
Оживут деревья, запоют ручьи,
Зима не властна над весной…

Песня Горта слабела под этим напором, как слабеет и идет трещинами речной лед.

Друиды завершали свой ритуал, оборванный четыреста лет назад. Свой, не Горта. Они восстанавливали ферн, а не уничтожали его.

Торжествующе запела на ольхе малиновка, вторя их голосам.

Сквозь трещины в камне капнула вода. Одна капля, другая – снег там, в черном небе, сменился дождем, дождь – торжествующим ливнем, который приходит весной смыть серые полосы снега и скопившуюся грязь. Пахло ландышами, ивовым цветом, тополиными клейкими почками. Ливень прорвал сеть корней над трещиной сверху, просочился меж камней, и весенняя вода широко и сильно плеснулась в чашу. Трещина в чаше мешала ей удержать воду, но Брадан помнил – она треснула, услышав ложь Горта, тогда, четыреста лет назад. То, что разрушено, можно исправить, ложь лечится правдой, и Брадан сказал то, что было правдой до донышка:

– Эшлин, я люблю тебя. Я думал тогда о тебе до самого конца.

Потоки воды лились в совершенно целую чашу. Она наполнилась до краев и за края, вода смыла память о скверне старой крови с нее и серпа. Серпа друидов, разделяющего сущности, отделяющего истину от лжи, срезающего больные побеги и ночные мороки. Невидимая цепь, созданная Гортом, не выдержала песни Круга, памяти Круга, очищающего ливня и силы серпа, вместе взятых, – она стала слабеть.

Брадан, Нуаллан, Филитиарн и Фергус улыбнулись.

Но ничего еще не кончилось.

Едва пленники ощутили, что морок падает и они способны пошевелиться, как сразу несколько стеблей плюща метнулись к Эшлин и, подхватив ее, как клубок разумных змей, подтащили к Горту – она не успела ни вскрикнуть, ни дернуться. Еще один такой же клубок окружил Гьетала – не трогая, лишь намекая.

– Красоту ритуала вы уже испортили, думаете, что я позволю испортить его смысл? – усмехнулся Горт. С его волос текла весенняя вода. – Я убью ее раньше прочих, прямо у вас на глазах, если попробуете мешать мне, и ее сила даже не станет частью моей задумки, она просто останется блуждать эхом в этих камнях. Грустное посмертие для ши, пусть и с фоморской кровью.

Брендон застыл, отчаянно высчитывая момент, когда Горт отвернется, отвлечется, сделает хотя бы шаг в сторону. Он хорошо понимал, что безумный ши будет сейчас следить больше всего за ним и Гьеталом. Эпона, Эдвард и Рэндалл только приходят в себя после песни друидов. Делить с другим память и сознание – это как управлять скачущей лошадью с кем-то вдвоем, да еще и вслепую. Мэдью, видимо, совсем во власти Горта. Будет стоять на коленях, даже если обвалится потолок.

Мэдью пошевелился:

– Эшлин? Что…

Лицо стало живым, беспокойным. Горт посмотрел на него коротко, досадливо, шагнул ближе, но Эшлин из внимания не выпустил. В это время стоявший на коленях почти за его плечом Рэндалл зашевелился. Лицо его перекосила ярость. Неудивительно: он только сейчас осознал, что его учитель сам ши, а его собрался сделать жертвой в ритуале. Те же эмоции усиливала ярость друида Фергуса.

Только бы повернулся в другую сторону. Только бы. Брендон мысленно повторял это «только бы». Собрать все силы. Надо выпутать Эшлин из плюща. Тогда у нее будет возможность спастись. Он старался не думать о том, будет ли Эшлин спасать себя одну.

Рэндалл подобрал с пола осколок камня. Он не знал, что каждый воин Дин Ши защищен от камней, иначе их бои с фоморами были бы безнадежны изначально. Этого не знали и друиды – откуда бы? Камень полетел в голову Горта, но вспыхнули узоры брони, так что на мгновение вся его одежда засветилась зеленым. Камень разлетелся на куски, не коснувшись, Рэндалла отнесло в сторону и ударило о стену. Но это был тот миг, когда Горт отвлекся.

– Я сказал, что будет, если вы продолжите…

Но когда заклинание полетело в Эшлин, между ними уже стоял Брендон Бирн. Мгновения для него выиграли Мэдью и Рэндалл, отвлекшие Горта. И самоуверенность Горта, все еще презиравшего подобные мышиной возне людские усилия.