Невеста для тёмного ректора

Вы отчислены из Академии Стихий за недостойное поведение, адепт Крисп, обманчиво тихо произносит лорд Грейвуд, но в его голосе явственно слышится звенящая ярость. С этой минуты я для вас больше не ректор, а потому…

Морщусь и отворачиваюсь, когда кулак тёмного впечатывается в лицо бывшего адепта.

Тот стонет и хватается за челюсть. С ужасом смотрит на дрожащие кончики пальцев, которые испачканы тонкой струйкой крови, стекающей из уголка разбитой губы.

Всё происходящее недопустимо. Невозможно. Неприлично. И из-за меня.

Я всё расскажу отцу! хрипит Крисп, с ненавистью глядя снизу вверх на обидчика.

Разумеется, кивает тёмный ректор с издёвкой, сможете сделать это прямо сегодня. Потому что немедленно отправитесь в свою комнату и соберёте вещи. Молча. А если вздумаете открыть свой грязный рот в сторону леди Клири и всего, что здесь случилось, сейчас, сегодня или когда бы то ни было, я направлю материалы в тайную канцелярию и Императорский совет, тогда уже последствия для вас будут совсем другими. Вам всё понятно, Крисп?

Лорд Грейвуд пристально смотрит на Сетмита. Бывший адепт бледнеет и нехотя кивает. Судя по всему, перспектива, озвученная тёмным ректором, куда серьёзней простого отчисления.

Свободен, цедит лорд Грейвуд.

Сетмит, покачиваясь, поднимается на ноги. Наспех приводит в порядок одежду и молча ковыляет к двери. Пару секунд возится с замком, после чего выходит наружу. Дверь закрывается. Мы с тёмным ректором остаёмся наедине.

Я спускаю ноги с ужасной продавленной кровати, придерживая порванное чуть ли не до бедра платье. Гладкая шёлковая ткань скользит в пальцах, её трудно удерживать, но я упорно стараюсь. Ситуация хуже не придумаешь.

Конечно, он не поверит мне, поверит Сетмиту, как и в случае с поцелуем. Здесь вообще ситуация патовая, никаких сомнений в том, что вот-вот должно было произойти на этой мерзкой кровати. А уж хотела я того или нет кого волнует?

То, что Криспа отчислили с формулировкой «за недостойное поведение» ещё ничего не значит, не значит, что его обвинили, а меня оправдали. Адептам разного пола запрещено находиться наедине в комнате в стенах Академии, это всякий знает.

В том, что сейчас отчислят и меня, я даже не сомневаюсь.

Внутренне подбираюсь, готовлю себя к словам, которые вот-вот прозвучат. Начинаю вспоминать, где мой чемодан: под кроватью или на шкафу, куда я его в последний раз убирала? Форму нужно забрать из прачечной. Хотя можно и не забирать, зачем она мне теперь? Усмехаюсь мысленно.

Вздрагиваю, когда подбородка касается тёплая мужская рука. Мою голову приподнимают, осторожно и мягко, заставляя посмотреть в тёмно-карие глаза.

Лианда, между бровей знакомая складка, голос низкий и хриплый, он успел тебя обидеть?

Отвожу глаза и отчаянно мотаю головой, рассматривая серебристые пуговицы с эмблемой высшего тёмного на чёрном камзоле. Только сейчас до меня доходит: он что, не поверил Сетмиту?

Снова поднимаю голову, смотрю на него удивлённо и недоверчиво, пытаясь отыскать в ответном взгляде подтверждение своей догадке, и вижу там лишь безграничное тепло и беспокойство.

Я выпустила иголки, готовилась к обороне, а эта его реакция неожиданна! Чувствую, как нижняя губа начинает подрагивать:

Я не виновата, в носу начинает щипать, пространство плывёт из-за подступающих слёз, он силой затащил меня сюда.

Я знаю, знаю, мягко, но уверенно притягивает меня к себе на грудь, обнимает, укрывает, укутывает собой, терпко-пряным ароматом сандала, таким знакомым и приятным, таким родным уже.

Это неожиданное сочувствие и тепло обезоруживают, пробивают броню, которую я старательно выстроила. Переживания последних дней вдруг наваливаются разом, и внутреннюю плотину прорывает.

Я больше не сдерживаюсь. Плачу навзрыд, поливая слезами грубую ткань чёрного камзола, не обращая внимания, что серебристая пуговица царапает щёку. Плечи трясутся, меня всю трясёт.

Терпеть не могу истерики, но эту уже не остановить. И безграничное терпение высшего тёмного её только усиливает.

Всё, всё, тшшш, чувствую успокаивающие поглаживания по спине и тихий шёпот в макушку, вперемешку с поцелуями. Всё позади, всё закончилось, теперь всё будет хорошо.

Не… будет… хныкаю дрожащим голосом, я… всё испортила… всех подвела…

Всё можно исправить, Лианда.

Нет! Нельзя! шепчу, дрожа и плача. Люди… пострадали… всё из-за меня…

Успокойся, Лианда, милая, причём здесь ты? Ты бредишь, это всё от усталости…

Это я сделала! Я привела тень из-за Грани! Из-за меня погибли люди! Я убийца!

Говорю это вслух, и, наконец, становится легче. То, что сдавливало грудь с того момента, как я вышла из зала, вдруг отпускает. В повисшей тишине слышу лишь собственное дыхание, рваное и шумное.

Лорд Грейвуд замирает. Его руки смещаются с моей спины на плечи. Он отодвигает меня прочь от себя, но продолжает удерживать.

Смотрю на него обречённо. В ответном взгляде больше нет тепла, лишь холодная настороженность:

Повтори. Что ты сказала?

Вытираю ледяными ладонями мокрые щёки. Облизываю губы. Тёмный напряжённо ждёт.

Это я привела тень из-за Грани, повторяю тихо.

Это что, шутка? Ты бы туда даже не попала!