Неверный

Дальше я как будто проваливаюсь в липкий густой туман. Хочется выбраться, вдохнуть полной грудью и заткнуть уши, чтобы всего этого не слышать. Но голос Лизы звучит с неумолимой монотонностью, разнося на атомы мой мозг, а саму меня безжалостно размазывая по плитке пола.

— Когда я узнала, что беременная, сразу пришла к Адаму, — говорит Лиза, — но он отказался от ребенка. Предложил сделать аборт. Я не согласилась, и тогда он рассказал, что у него лечится бесплодная пара. Если я сделаю так, как он говорит, мой ребенок попадет в богатую семью и унаследует состояние.

— О каком ребенке ты говоришь? — перебиваю ее в полном недоумении. — Ты до этого была беременна от Адама Олеговича?

О том, что Сикорский годился ей в отцы, помалкиваю, поскольку это меня не касается. Демид смотрит на меня с таким видом, как будто я только что объявила себя королевой Атлантиды и спрашиваю, какого цвета шляпку мне стоит сегодня надеть под корону.

С легким опасением во взгляде.

— Сонь, не тупи, — криво щурится, — не было никакой другой беременности. Только одна была.

Ладони вмиг становятся потными, в грудь ударяет жаркая волна.

— Как не было? — в горле вмиг пересыхает. — Значит, Рустам…

— Дальше говори, только ради Бога, не растягивай на три сезона, — недовольно обращается Демид к Лизе. Та хмуро кивает.

— Я рассказала Адаму, что у нас скоро совместный корпоратив намечается. В тот день Айдаров заехал к нему в клинику, и Адам сделал ему укол…

— Рустам получил хорошую дозу одного крепкого вещества, — вмешивается Демид. — Догадываешься, какого?

Медленно киваю. К сожалению, догадываюсь.

— Этот наркотик стимулирует сексуальное возбуждение и снимает запреты, — Демид смотрит мне в глаза, и мне снова хочется заткнуть уши. Зачем он все это говорит? — А когда Рустам на следующий день приехал сдать кровь на наличие всякой хрени, Сикорский естественно сказала, что все чисто.

— Значит, он подозревал? — сиплю, с трудом выталкивая из гортани звуки.

— Конечно, Сонь. А ты как думаешь? Все, что было в тот день… — Демид запинается, — все не про него, понимаешь? Он выпил всего ничего.

— Между нами почти ничего не было, — подает голос Лиза, — я тебе все наврала. Только то, что он тебе рассказывал про подсобку, но он вообще невменяемый был. А в совсем номере вырубился. Но я бы и не дала, побоялась. Срок маленький, мало ли. Мне надо было только убедить его, что у нас был секс. И все, я пропала. Появилась уже когда срок был большой, и просто так отправить меня на аборт Айдаров не мог. А там сразу я и загремела в больницу. Тебя сразу узнала, Адам ваши фотки показывал. Ну и захотелось немного тебя подразнить…

У меня дрожат не только руки. Все тело сотрясает крупная дрожь. А внутренности лижут языки пламени. Снаружи лед, внутри пожар.

Теперь я сама хочу отвезти ее в подвал. Эта сука украла у меня все. Разрушила мою семью. Чуть не убила моего ребенка. Сцепляю на коленях руки, чтобы не вцепиться ей в глотку. Внезапно на сцепленные пальцы ложится широкая ладонь.

Поднимаю глаза и с благодарностью смотрю на Демида.

— Продолжим? Или с тебя хватит? — спрашивает он с беспокойством. Сжимаю зубы и качаю головой. Продолжаем.

— Но ведь Рустам два раза делал тест, — все еще не могу прийти в себя. — Как анализ ДНК показал его отцовство?

— Айдаров допустил ошибку, слишком полагаясь на одну клинику. И на одного врача, — глаза Ольшанского недобро сверкнули. — Первый результат анализа ему подменили, а второй показал стопроцентное отцовство. Настоящее.

Я даже не переспрашиваю, молча жду, когда мне все объяснят. Демид делает паузу и смотрит на Лизу, давая понять, чтобы она продолжала.

— Я поменяла своего сына, — вскидывает подбородок Лиза.

— На кого? — шепчу, обеими руками хватаясь за горло, хотя сама понимаю, на кого. И от этого становится страшно.

— На ребенка второго Айдарова, — звучит как приговор. И я не удерживаюсь от короткого вскрика, закрывая ладонями рот.

***

— Соня, ты в порядке? — Демид с водительского сиденья поглядывает с беспокойством, а я сижу в полной прострации.

Не в порядке. Как я могу быть в порядке? Я слова сказать не могу. Мой речевой аппарат заклинило еще на подмене детей.

Трясу головой, прогоняя дикие видения, возникающие в голове. Слишком часто во время беременности мне снился этот сон, и слишком часто я просыпалась среди ночи от собственного крика.

Я в роддоме. В палате, куда меня перевели после родильного зала, рядом в кроватке не колесах спит моя малышка. Я сажусь на кровати, тянусь к кроватке, беру на руки дочь и с ужасом понимаю, что это не мой ребенок. В панике мечусь по коридору, заглядываю в каждую палату, но они пустые. Врачей и медсестер тоже нигде нет. В дальнем конце коридора замечаю фигуру в белом халате и бегу за ней. Но ноги как будто ватные, совсем меня не держат. Хочу крикнуть, но лишь бесполезно открываю рот. Сил кричать нет, получается только едва слышный шепот. Фигура удаляется по коридору, я бреду следом, а младенец в моих руках обугливается как головешка и на глазах рассыпается в пыль. Я в полном ужасе, потому что теперь мне не на кого обменять свою дочь.