Неверный

Закрываю глаза, выдыхаю. Как же жаль, что она женщина. И как жаль, что Сикорский не дожил до этого дня.

Больше ничего не говорю, прощаться тоже не вижу смысла. Выхожу из подвала, снаружи ждут Демид и Руслан с Ди.

— Ну наконец-то, — хмыкает Ольшанский.

— Ты сможешь ее где-то подержать пока мы не закончим с переоформлением документов? — спрашиваю его тихо, чтобы не слышал Руслан. Демид вопросительно поднимает бровь. — Мне еще кое-какие дела надо закончить.

Не кое-какие, а все. Мне все надо если не закончить, то хотя бы подтянуть. Чтобы после меня никому не пришлось ничего разгребать.

— А ты что, надолго собрался? — спрашивает Демид.

— Надолго, — поправляю ремень, разглаживаю воротник рубашки.

— Пацана лечить надо, — говорит брат, а я чувствую себя неловко под пронизывающим взглядом. Как будто он мои мысли читает.

— Вылечим, — отвечаю уверенно, — у него теперь нормальные родители есть.

Говорю и сам в это верю. Почему-то пока считал Амира своим, не верил. Не верил, что смогу вытянуть сына. А в Руса и Ди верю, они смогут. Ди до неба доберется и там всех уломать сумеет.

— Ну что, поехали? — зову брата с невесткой. Прощаемся с Демидом и садимся в машину.

Уже выруливая с территории склада вижу в зеркале Ольшанского. Он продолжает стоять и задумчиво смотреть вслед уезжающему автомобилю.

Соня

— Надо же, такой мужик красивый, а такой невезучий, — Славина перемешивает в тарелке салат и щедро посыпает его перцем. Я еще не встречала женщин, которые бы любили острое так как Олеся. — И где справедливость?

Она задумчиво отправляет в рот крутон и начинает жевать. Окидывает взглядом мою нетронутую тарелку, вскидывает брови.

— А ты почему не ешь?

— Не хочу, — честно отвечаю, — нет аппетита.

— Ты случайно не беременная? — подозрительно смотрит Славина и даже чуть привстает. Заглядывает через стол, как будто хочет убедиться, что я не прячу там семимесячный живот, который она с утра по какой-то причине не заметила.

Вместо ответа фыркаю и качаю головой.

— Скажете тоже. У меня уже есть, мне достаточно.

Могу добавить, что и не от кого. Отношения с Богданом поставлены на паузу, из новых никого не добавилось. Могу, но не хочу.

— Одно другому не мешает. Тогда может тебе нужен отпуск? Выглядишь ужасно. Или на крайний случай сходи к врачу, может даст тебе больничный.

— Спасибо, — надеюсь, это звучит совсем не язвительно. Потому что я меньше всего сейчас настроена язвить. Да еще и с начальницей.

Тем более что на правду не обижаются, а я самом деле выгляжу неважно. Как раз полчаса назад разглядывала себя в зеркале в туалете. Лицо бледное, на скулах пятна, под глазами тени.

— Тебе гинекологу надо показаться. И эндокринологу, — со знанием дела заявляет Олеся, и я сокрушенно вздыхаю.

— Лучше сразу к психиатру, — говорю полушутя, но в реальности я бы действительно начала с невропатолога.

Я плохо сплю. Мне снятся тревожные сны, которые будят меня среди ночи, и я потом долго не могу уснуть и лежу, глядя в темный потолок спальни.

Но Славину сложно сбить с оседланного конька одной фразой. Она с радостью принимает мяч на своей части поля и шурует в атаку.

— Я бы на твоем месте не шутила, а пошла и проверилась на все подряд. А то не дай боже будет как у Рустама. Жили, жили, и на тебе.

Славина особо тактичностью не отличается, и обычно я не обращаю внимания. Но сейчас едва справляюсь с желанием надеть ей на голову тарелку с несъеденным салатом.

Потому что она не просто надавила на болевую точку, она по этой болевой точке проехалась асфальтоукладчиком сначала в одну, потом в другую сторону.

— Просто так ничего не бывает, — продолжает Олеся, — нужно диагностировать болезнь и установить причину. Или я не права?

Вяло соглашаюсь, что права, вот только причину я знаю и без нее.

Мне каждую ночь снится Рустам. Часто с сыном. Я знаю, что Амир болен лейкозом, и не могу не думать об этом двадцать четыре на семь.

Я даже пробовала ему написать. Недавняя попытка была как раз утром, пока ехала на работу. Но отправить так и не осмелилась, ни одного сообщения.

Все, что я писала, я писала искренне, надеясь поддержать Айдарова. Но стоило перечитать собственную писанину, меня будто окатывало со шланга ледяной водой. Зачем это ему? Чем ему сейчас поможет? Ставила себя на его место и понимала — ничем. Ничего ему не поможет.

— Думаю, он к жене вернулся, — продолжает терроризировать Славина, — такая беда не может их не сблизить.

И здесь я тоже полностью с ней согласна. Как бы до этого ни вел себя с Лизой Рустам, общее горе наверняка изменило их отношения. Перед глазами до сих пор стоит его лицо — посеревшее от страха и закаменевшее.

Он всегда таким был — не любил отражать эмоции, сразу прятал их внутрь. Подальше. Поглубже. И чувствами своими Айдаров всегда умел управлять в отличие от, к примеру, меня.

Так разве я имею право влезать сейчас между ним и матерью его больного сына, даже если он буквально две недели назад собирался переезжать к нам в город?