Неверный

Я точно узнал, что она не с Демидом после того, как Ольшанский вернулся из Штатов и заявился на прием к мэру с очередной девицей. Буквально через несколько дней, как родился Амир. Я подстерег братишку в коридоре и впечатал в стенку.

— Ты ее бросил, урод? Где она, говори?

Наша охрана осталась снаружи, и мы не стали отказывать себе в удовольствии повозить друг друга мордами о близлежащие поверхности. Пока это не надоело охране мэра.

— Где она, знать тебе не надо. И с кем она, тоже не твое дело, — сипло ответил Ольшанский, смывая кровь с губы. Я рядом над раковиной замывал ссадину на скуле.

Мужской туалет мало тянет на место, подходящее для сентиментальных разговоров, но Демид любитель похерить общепринятые стандарты.

— С ней все будет нормально, Рустам, я прослежу. Обещаю. А ты просто отпусти ее, займись своим сыном. Кстати, поздравляю. Хоть ты и гондон, — он вытер руки и вышел из туалета, а я упирался в мраморную плиту, смотрел на себя в зеркало и понимал, что он прав.

Я должен отпустить Соню. И как бы я ни относился к Ольшанскому, его словам можно верить. Пусть он подонок и ублюдок, но он все равно наш с Русом брат. И то, что он пообещал проследить за Соней, меня успокоило.

Но забыть ее не помогло.

Я подыхал без нее, каждое утро проклинал, когда без нее просыпался. Иногда хотелось сорваться и начать поиски. Землю рыть, только чтобы найти, чтобы увидеть. Но сам же себя ломал.

Не нужен ей такой как я. И чем больше проходило времени, тем больше я в этом убеждался. Она правильно сделала, что ушла от меня, что сбежала как от прокаженного.

Я такой и есть. Проклятый. И про карму я правду сказал Руслану.

Я гребаное чудовище, которому нельзя иметь семью, которое должно жить в одиночестве, периодически трахая шлюх. И которому нельзя иметь детей. Ни от кого.

Да, я херовый отец. И мне дико жаль своего сына. Когда я смотрю на него, испытываю жгучий стыд и бесконечное чувство вины.

Потому что я его не люблю.

Меня даже животным нельзя назвать, животные любят своих детей. А я нет.

И дело не в Лизе. Я свел с ней отношение к минимуму. Даже когда Амир был совсем маленький, я не приходил в их дом. Сына ко мне привозит мать с самого его рождения.

Амир пугающе похож на меня. Иногда даже не верится, что так бывает — он моя живая копия. Уменьшенная в несколько раз и в десятки лет. Но сколько я ни пытался разбудить внутри себя хоть какие-то чувства по отношению к ребенку, бесполезно.

Глухо.

Мне не хочется носить сына на руках, не хочется с ним играть. А ведь он меня узнает, тянется. Любит. Наверное… Но даже его первое «папа» ударилось об меня и отлетело со звоном. Как будто у меня внутри в самом деле все закаменело.

Я вообще к нему ничего не чувствую. Только боль и вину.

А ведь он забавный, Рус его любит за нас двоих. Он прекрасный отец, такой, каким я бы хотел быть для сына. Амир не виноват, что я дал ему в матери Лизу, и мама говорит, она худо-бедно справляется. Знает, если хоть что-то пойдет не так, Амир переедет к матери, я найму нянек, а Лиза пойдет туда, куда я должен был послать ее в тот проклятый вечер на корпоративе.

Рус молчит, но я знаю, что брат осуждает меня за холодность к сыну. Ди даже пыталась подсунуть мне психолога. Только я понимаю, что это бесполезно.

Есть мужчины, у которых отсутствует ген, который отвечает за отцовство. И я попал в этот процент, так получилось. Потому и не было у нас с Соней детей. Потому и умер наш с ней ребенок. Потому что я такой.

Ее любил как помешанный, и если бы у нас был ребенок, ревновал бы к нему. А она бы мучилась, что я к нему равнодушен. Моя нежная милая девочка. Разве она такое заслужила?

Не заслужила. И ломал себя как мог, резал по живому.

Со временем она перестала везде мерещиться, даже сниться перестала. Я перестал ее чувствовать.

Отпустил.

И чуть не сдох, когда увидел младшего специалиста финансового отдела компании, куда приехал на переговоры. Софию Дашкову.

Свою Соню.

Соня

Рустам поддерживает меня за локоть, но я спешу отступить и отдернуть руку.

— Здравствуй, Рустам.

Жду, что он скажет, но Айдаров лишь молча смотрит на меня. Его взгляд совсем не похож на тот, каким он провожал меня в аэропорту. Просто изучающий внимательный взгляд.

Только я не картинная галерея и не музейный экспонат, чтобы меня разглядывать. А еще нас могут увидеть.

— Я пойду, — бормочу и делаю шаг в сторону, чтобы его обойти, но Айдаров перегораживает мне путь.

— Подожди, Соня. Не уходи.

Снова он мучительно близко, и я возвращаюсь к перилам. За них хотя бы можно держаться.

— Это, конечно, твое дело, но я была бы очень признательна, если бы ты не афишировал наше знакомство, — говорю и торопливо оглядываюсь по сторонам.

Не хочу, чтобы нас видели вместе. А еще не хочу стоять в такой опасной близости от Айдарова. Конечно, он застал меня врасплох, но я не ожидала, что его воздействие на меня окажется настолько ощутимым.

Слишком неожиданную реакцию вызвало наше случайное столкновение. Или я просто не осознавала, какая бешеная энергетика у моего бывшего мужа? Когда все время рядом, привыкаешь и не так остро реагируешь.