Неверная жена

– Да я только об этом и думаю! – вскрикнула она. – Каждый день, хотя стараюсь не вспоминать! Я думаю – так ли все было эти годы, или мне казалось, что все хорошо, потому что я очень этого хотела? Мой муж соединился со мной потому, что так любил меня и хотел в жены, или потому, что четыре года назад должен был заплатить налог?

Даниэль сначала не понял, о чем она говорит, а потом вспомнил. Действительно, несколько лет назад Салах ад-Дин стал набирать силу, и королевская курия в Иерусалиме постановила ввести всеобщий чрезвычайный налог: собранные средства должны были пойти на укрепление обороны от нехристей. Размер налога определялся стоимостью имущества, и платить его обязали всех – женщин, мужчин, евреев, латинян. Деньги с подданных поручалось собирать их сеньорам.

– Тогда я приехала в чужую мне землю, полная радужных мечтаний. А теперь… Я выжила в плену. Я выжила, Даниэль-Птица! Сохранила разум. Было непросто. Хочешь, скажу, как там было? – Она вдруг подвинулась, схватила Даниэля за руку горячими цепкими пальцами. Он не шевелился. – Хочешь? Я выехала на прогулку вместе с небольшим отрядом. Невесть откуда налетели люди Джабира – тогда я не знала, что это они. Охотились далеко от Ахмара, захватили богатую добычу. Меня привезли в крепость, и я сказала им, кто я такая. При дворе я слышала, что сарацины хорошо обращаются с пленными женщинами. Но то были не воины благородного Салах ад-Дина, а обычные разбойники. Джабир посмотрел на меня и сказал: «Она будет моей, когда и сколько я пожелаю». Он поселил меня в своих покоях, и за мной все время кто-то следил. Сначала я не понимала, потом пришла в ужас. Джабир приходил, когда хотел, и пользовался моим телом, и вот тогда я чуть не сошла с ума. Но я помнила, как мой супруг любит меня, и верила, что он за мною придет! Второй раз я едва не впала в безумие, когда поняла, что понесла от этого зверя. Но я снова вспомнила, что Гийом придет за мною. Джабир продолжал являться каждый день, а когда мой живот стал слишком велик и я надоела, спровадил меня в темницу и милосердно велел иногда кормить. Я сидела там… не помню сколько. Долго. Моими собеседниками были крысы. Я разговаривала с ними и рассказывала, как однажды явится Гийом и заберет меня отсюда. Все говорила с ними о Гийоме – и как он храбр, как беспощаден к врагам и великодушен с друзьями. Все им про Гийома рассказала. А потом, однажды, ты возник из темноты.

Леди Александра выпустила его руку, но не отодвинулась и закончила устало:

– Только Гийом, на которого я молилась неделями больше, чем на Бога, покончил со мною за несколько минут. И ты говоришь, что я должна вернуться к нему?

– Не к нему, – произнес Даниэль, – туда, где вы должны быть. Ко двору, к королевскому престолу. Вы должны просить помощи у своего сюзерена.

– Мой сюзерен… – пробормотала леди Александра, – да я его и не знаю вовсе. Вряд ли ему есть дело до меня. Взывать же к королю, которого я тоже не знаю… Я чужая здесь.

– Все мы здесь чужаки. Это никого не останавливает. Ваш муж, моя госпожа, поступил с вами мерзко. Он заслуживает наказания, и кому, как не вам, требовать его?

– Он прав. Я опозорила род.

– Вы сделали это не по своей воле. Вы имеете право об этом сказать.

– Ты говоришь страшные вещи.

– Не более страшные, чем те, что вы уже познали.

– Тебе-то в том какая выгода? – спросила она подозрительно.

Даниэль щелкнул пальцами.

– Звонкая монета, госпожа. Надеюсь наняться вам в охрану. Видите ли, в последние дни мои дела идут не очень-то хорошо, и я поиздержался и не у дел. Мой друг Фарис занят, и у нас нет выгодного дельца. Что остается бедному вору? Уповать на удачу.

Леди Александра засмеялась:

– Ты не туда приехал, Даниэль. У меня ни одной монетки нет.

– Но потом вы сможете вознаградить меня, – возразил он, – потом, в Иерусалиме. Хотя, – добавил он, поразмыслив, – чтобы встретиться с вашим мужем и вашим сюзереном, нам следует, пожалуй, двигаться к Галилейскому морю. Салах ад-Дин стягивает свои войска именно туда.

– Я ничего не знаю об этом, – сказала леди Александра.

– Я все расскажу вам, но не сейчас, – Даниэлю мучительно хотелось дотронуться до нее, но он держал себя в узде. – Сейчас вам нужно решить, чего вы желаете. Вы не сможете оставаться здесь. Вы не привыкли к такой жизни.

– Я умею доить козу, – отозвалась она оскорбленно.

– Я восхищен, – отвечал Даниэль со всей серьезностью, – однако этого недостаточно. У вас есть свое место в этом мире, леди Александра, и поверьте, это хорошо, когда оно есть – пусть даже сейчас оно далеко. У странника вроде меня и такой малости, как дом, не имеется.

– У тебя все-таки нет дома? – она тут же растрогалась.

– Нет. Я ветерок, птица в небе – летаю, где хочу, а гнезда не вью.

– Однажды ты найдешь дом. Я верю в это, Даниэль по прозвищу Птица.

Именно в этот миг он понял, что она все-таки жива.