Неверная

Хавейя всегда была несгибаемой, она не подчинялась матери и соглашалась помогать по хозяйству, если только Махад тоже примет в этом участие, хотя сестра прекрасно понимала, что это невозможно. Когда мама била ее, Хавейя просто уходила в себя и, казалось, не чувствовала боли. Мама колотила ее, пока у нее не начинала болеть рука, но Хавейя не уступала. У сестры была стальная воля. Порой она закрывалась в ванной и кричала, проклиная мать за жестокость и эгоизм. Хавейя никогда не плакала.

Мама просто не представляла, как справляться с подростковыми проблемами. Казалось, она не догадывалась, что мы однажды вырастем. Переходный возраст был еще одной частью современной жизни, чуждой ее воспитанию. В пустыне, где росла мама, дети взрослели очень быстро.

Хавейя была решительной, честной – настоящим борцом. Я отчасти восхищалась ее смелостью. Но в те годы наш дом часто чуть ли не взрывался от скопившегося в нем гнева. Ссоры были такими громкими, что мне хотелось сжаться и стать невидимой. Мама, бабушка и Хавейя кричали так, что вены проступали у них на лбу. Ни с того ни с сего одна из них могла встать и перевернуть стол, изрыгая проклятия.

Однажды сестра пришла к Джинни Бокору и спросила, можно ли от него позвонить отцу – ей нужны были деньги на стрижку. Джинни дал Хавейе двести шиллингов, и она распрямила волосы и уложила их локонами вокруг лица. Когда мама пожаловалась Джинни, он только подмигнул ей и сказал:

– Счет за разговор все равно был бы не меньше. В любом случае, новая прическа ей очень идет!

Хавейя почти всегда выигрывала. Она носила босоножки на высоком каблуке, юбку выше колен и красила ногти – словом, выглядела так, как маме не снилось даже в самых страшных кошмарах. Когда у Хавейи начались первые месячные, мама просто разрыдалась.

Потом Хавейя познакомилась с Сарой, женщиной из клана Исак. На самом деле сначала ее встретила бабушка, когда пасла овцу, и пригласила в дом на чай. Сара носила штаны, блузки и огромные очки, красила волосы в рыжий цвет. Она была старше нас с сестрой – ей было года двадцать три – двадцать четыре. Сара вышла замуж в четырнадцать, у нее подрастало трое детей. Она пригласила нас с Хавейей к себе посмотреть телевизор. У меня не было времени, а сестре у нее так понравилось, что она стала ходить в гости к Саре почти каждый день. Они могли часами болтать и смотреть телевизор. Иногда Сара уходила из дома, а Хавейя сидела с ее детьми – в благодарность она получала книги или помаду.

Постепенно они стали вместе ходить на дневные дискотеки. Сара часто говорила, что мне тоже не мешало бы пойти развлечься, ведь, когда я стану старше и выйду замуж, мне уже будет не до веселья. На дискотеках было шумно, мне там совершенно не нравилось, но Хавейя обожала наряжаться и танцевать.

Сара рассказала Хавейе о том, что семейная жизнь чудовищна. Ее муж, Абдалла, был отвратителен. В первую брачную ночь он изо всех сил старался проникнуть в нее, разорвать шрам у нее между ног. Боль была невыносимой. Абдалла даже хотел разрезать его ножом, ведь Сара была так туго зашита, что он никак не мог ввести в нее пенис. Она в красках описывала, как муж стоял над ней с ножом в руках, а она кричала, умоляя его этого не делать. В конце концов он, видимо, сжалился над бедной четырнадцатилетней девочкой, потому что все же согласился отвезти ее в больницу вскрыть шрам.

Свадьба Сары не закончилась торжествами: не было окровавленных простыней, которые нужно показать под аплодисменты и одобрительные возгласы гостей. В зале только прошел шумок разочарования и подозрений насчет девственности Сары и мужской силы Абдаллы.

Эта история напугала меня: толпа людей, окровавленные простыни – чуть ли не изнасилование, происходившее с благословения семьи Сары. Мы с Хавейей ни на мгновение не могли себе представить, что подобное произойдет и с нами. Но для Сары брак означал именно это: физическое насилие и публичное унижение.

Сара говорила Хавейе:

– У меня не было детства. Они лишили меня жизни.

Абдалла приходился Саре кем-то вроде кузена и был на десять – пятнадцать лет старше ее. Несмотря на то что муж не поднимал на нее руку, она ненавидела его всем сердцем. В отместку она даже перестала заботиться о детях, называя их «его детьми». С девятилетней дочерью Хасной Сара обращалась как с рабыней. Хасна ходила за покупками, готовила, убирала, а Сара постоянно била ее и тратила все деньги мужа на наряды и косметику. Сара мне совершенно не нравилась.

* * *

Не только Хавейя сбилась с нелегкого, но ясного пути, уготованного нам мамой. В шестнадцать лет Махад бросил школу. Однажды он просто перестал туда ходить. Через несколько месяцев мистер Гриффин, директор, сказал маме, что теперь уже ничего не исправить: Махада исключили без права восстановления. Мама была в ярости, но Махад только фыркнул в ответ – он был уже слишком высоким и сильным, чтобы его можно было побить.