Неведомый Памир

Дальше события мелькают в памяти, как кадры кинохроники. Следующая ночь уже на Каракуле. Солнце садится в густые снеговые тучи, залепившие вершины - хребтов. Поверхность озера скована льдом. Воздух холоден, прозрачен и чист. В проводах и мачтах метеостанции уныло свистит ветер. Здесь мы устроились на ночлег. Спим вповалку на полу, забравшись в спальные мешки. Сильно болит голова, душно. Прыжок из раскаленных равнин южного Таджикистана в ледяную памирскую высь слишком быстр...

...Холодный сияющий полдень. Ошалевшие от долгой тряски, окоченевшие, пропыленные насквозь, мы смотрим слезящимися глазами на быстро вырастающие вдали белые домики Чечекты.

Грузовик тяжело вкатил во двор и замер. По станции сновали люди. Стояла еще одна машина с открытым бортом. Леонид Сидоров встретил меня полуоблегченным, полусердитым: «Наконец-то, зоолух!» А затем, поскольку свидание состоялось после двухлетней разлуки, хлынул град приветственных тумаков.

Я знал, что Сидоров, взяв в помощники двух студентов-географов, пробрался на Памир еще в начале марта, когда здесь стояла настоящая зима, и с биостанции двинулся на лыжах через перевал Восточного Пшарта к Сарезскому озеру проверять по следам животный мир присарезских тугаев. Именно там видели на песке знаменитый след снежного человека. Почерневшее лицо Леонида и растрескавшиеся губы говорили о том, что мартовская разведка была нелегкой. Оба парня, ходившие с ним, были здесь же. По двору биостанции катал надутые автомобильные баллоны длинноногий детина в галифе и лихой ковбойской шляпе. «Вильям!» - представился он, широко улыбаясь и заключая мою ладонь в железные тиски своей лапы, а стоявший рядом Леонид коротко пояснил: «Это наш кэп». Баллоны предназначались для плота, который должен был в скором времени отправиться бороздить воды Сарезского озера.

За наскоро сооруженным обедом мне было предложено тут же, сию секунду, присоединиться к разведывательной группе, отправляющейся сегодня к истокам реки Кокуйбели. Там я ие был еще ни разу. Группе нужно было выяснить, как далеко можно проехать вниз по долине на машинах. Именно через эту долину в дальнейшем предполагалось прокладывать путь на Сарез. Естественно, об отказе не могло быть и речи. Разведгруппу, собственно, составили мы с Леонидом да шофер Султан Таштанбеков, брат Мамата. Все приготовления были уже закончены, я собрался за полчаса и вот, не успев опомниться, уже снова трясся в кузове в обратном направлении, к Каракулю.

(Пока машина пылит по Памирскому тракту, я напомню читателю, что экспедиция 1958 года была направлена на Памир для проверки слухов о якобы живущем здесь снежном человеке и для выяснения возможности существования там подобных существ. Англичане и американцы направили аналогичные экспедиции в Гималаи. Я не собираюсь описывать здесь всю работу экспедиции - о ней в свое время было достаточно много сказано в печати, в частности в книге К. В. Станюковича «По следам удивительной загадки». Напомню только, что главной задачей экспедиции было обследование двух районов Центрального Памира, в которых якобы встречали снежного человека или его следы: бассейна реки Баляндкиика, совершенно необитаемого, где еще сохранился в какой-то мере первобытный животный мир Памира, и бассейна Сарезского озера, необитаемого с 1911 года, когда образовавшееся в результате гигантского обвала озеро затопило кишлаки долины Мургаба. Оба района были исключительно труднодоступны. Мне довелось участвовать в работе одного из двух отрядов экспедиции, исследовавшего бассейн Сареза.)

Не доезжая места через Музкол, мы свернули с Памирского тракта и дальше покатили по едва заметному автомобильному следу. Некоторое время машина ползла среди невысоких пологих гор - предгорий Музкола, преодолевая бесчисленные саи и моренные гряды. Когда-то здесь вовсю бесчинствовали ледники. Большие камни в беспорядке усеивали красноватые склэны.

К вечеру после жестокой тряски мы выбрались на плоский, пологий перевал, откуда шел спокойный спуск в долину верхней Кокуйбели по одному из ее левых притоков. Когда-то именно в этом месте существовал сток из древнего Каракуля в долину реки. Сам Каракуль сейчас поблескивал в лучах заходящего солнца далеко на востоке. На самом перевале раскинулось небольшое, е полкилометра в поперечнике, озерко, в мутной воде которого снискивали себе пропитание несколько пар ангыров. Узрев подъезжающую машину, они неторопливо стали перемещаться к противоположному берегу. Свежих автомобильных следов впереди не было. Похоже, что в этом году мы первыми вторгались в долину. Здесь, в верховьях, Кокуйбель еще невелика, и мы без колебаний переехали ее вброд в первом же удобном месте. Основное русло дробится на многочисленные протоки, петляющие среди кочковатых лугов. В кристально прозрачной воде проносились стремительные силуэты крупных османов. Трава на лугах была еще бурая, зелени нигде не было и в помине, так же как и птиц,- тут стояла ранняя весна.