Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным

– И скверный в придачу, – добавил Мак. – Знаешь, док, ситуация сейчас такая, что более выигрышной я давно уже не встречал. И я собираюсь претворить здесь в жизнь кое-какие идеи. Не хочу, чтобы грызня эта вышла из-под контроля. – Он глотнул кофе. – Сядь-ка на этот ящик. В нашем распоряжении пять акров частной земли. Ты получишь любую помощь, какая потребуется. Сможешь разбить лагерь, аккуратный, с четкими линиями? Вырыть выгребные ямы, соблюдая санитарные нормы, организовать туалеты, помойки? Попробовать решить вопрос с душевыми? И сделать так, чтобы за милю от лагеря разило карболкой или хлоркой, или чем там еще, что полагается для здоровья? Можешь сделать так, чтобы чистотой пахло, можешь?

– Да, могу. Выделите только побольше людей мне в помощь, и я смогу. – Грустный взгляд доктора стал еще грустнее. – Дайте мне пять галлонов неочищенной карболки, и запах на мили вокруг разноситься будет.

– Хорошо. Сегодня же мы начнем посылать людей. Ты станешь их осматривать, быстро, как только сможешь. Проверишь, нет ли у кого заразы какой-нибудь. Санитарные начальники начеку и держат целую свору ищеек-проверяльщиков. Чуть что не так у нас обнаружат, вышибут отсюда в два счета. Жить, как свиньи, в трущобах ютиться – это они нам дозволяют, а чуть забастовка, так их сразу же санитарное состояние очень заботить начинает!

– Хорошо, хорошо.

Мак вдруг смутился:

– Я, кажется, не в свое дело лезу, да? Ну, ты сам знаешь все, что требуется. А сейчас пойдем-ка к Лондону.

На крыльце возле каморки Лондона сидели трое. Они встали, чтобы дать Маку пройти. Лондона застали лежащим в постели, он еще не проснулся окончательно. При виде пришедших он приподнялся на локте.

– Господи, что это? Утро уже?

– Рождественское, – пошутил Мак. – Мистер Лондон, это док Бертон, ответственный за здравоохранение и санитарию. Ему требуются люди.

– Сколько людей тебе надо, док?

– А на какое количество людей в лагере вы рассчитываете?

– От тысячи до полутора тысяч…

– В таком случае дайте мне человек пятнадцать-двадцать.

– Эй, там, на крыльце! – крикнул Лондон. Один из дежуривших, приоткрыв дверь, сунулся внутрь.

– Постарайся Сэма отыскать. Ладно?

– Конечно.

– Собрание мы сегодня на десять утра назначили. Большое общее собрание. Я и в другие лагеря сообщил об Андерсоновом ранчо. Скоро прибывать начнут.

Дверь отворилась, и показался Сэм. На исхудалом лице его отражалось любопытство.

– Сэм, это док Бертон. Он хочет, чтобы ты был его правой рукой. Пойди, скажи людям, что нужны добровольцы в помощь доку. Отбери двадцать надежных парней.

– Ладно, Лондон. К какому часу они требуются?

– Прямо сейчас, – ответил Бертон. – Мы отправимся сразу же и разобьем лагерь. Человек восемь или девять уместятся в моей колымаге. Найдите кого-нибудь с машиной, чтобы отвез остальных.

Сэм глядел то на Лондона, то на Бертона, не совсем понимая, кто здесь главный. Лондон кивнул большой головой:

– Все верно, Сэм. Делай все, как док скажет.

Бертон поднялся, чтобы идти с Сэмом.

– Я бы хотел помочь отобрать людей.

– Погоди, – остановил его Мак. – С тобой в городе все чисто?

– В каком смысле «чисто»?

– В том, что не пришьют они тебе чего-нибудь вроде незаконной практики или другое какое-нибудь нарушение?

– Насколько я знаю, ничего за мной такого нет, а пришить они могут что угодно, если очень надо будет.

– Это уж точно, – согласился Мак. – Это мне известно, но тут важно время выиграть. Ну, привет, док. До скорого.

Когда Бертон и Сэм ушли, Мак повернулся к Лондону:

– Он славный парень. Смахивает немного на голубого – уж больно хорошенький, но на самом деле жесткости ему не занимать. И въедливый, что тебе кротоновое масло. Есть что-нибудь пожевать, Лондон?

– Буханка хлеба и сыра кусок.

– Так чего же мы ждем? Мы с Джимом накануне про еду и забыли совсем.

– Я ночью проснулся и вспомнил, – поправил его Джим.

Лондон достал стоявший в углу пакет и выложил на стол хлебную буханку и порядочный кусок сыра. Снаружи раздались какие-то звуки, шорохи, шевеление. Гул голосов, стихший на несколько часов, опять возобновился. Открывались и хлопали двери. Люди откашливались, отплевывались, сморкались. День разгорался, и солнце в окне светило красноватым светом.

Набив рот хлебом и сыром, Мак проговорил:

– Как ты смотришь, Лондон, на то, чтобы общим председателем стачечного комитета и ответственным за все сделать Дейкина?

Лицо Лондона выразило легкое разочарование.

– Дейкин – хороший парень, – отвечал он. – Я знаю его тыщу лет.

Мак почувствовал разочарование Лондона и отважился на объяснение:

– Буду откровенен с тобой, Лондон. Из тебя бы вышел отличный председатель, не взрывайся ты по каждому поводу. А вот Дейкин, как мне кажется, не такой, чтобы взрываться. А если главный наш станет взрываться, мы пропали.

Попытка объяснения оказалась успешной. Лондон согласился с ним:

– Я черт знает как обидчив. Чуть что, на стенку лезу. Ты прав насчет Дейкина. Он как опытный игрок – глаз не таращит, голоса не повышает. Чем хуже складывается, тем тише он себя ведет.

– Значит, на собрании ты поддержишь кандидатуру Дейкина? – спросил Мак.

– Ясно, поддержу.