Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным

– Ну вот. Не мы начали забастовку, но уж коль скоро она началась, мы хотим помочь людям добиться своего. Хотим удержать народ от безумия и зверств, научить людей совместным действиям. Если вы будете с нами заодно, никакие дрязги с рабочими до скончания веков вам не грозят.

– Не знаю, могу ли я вам доверять, – посетовал Андерсон.

– Нам доверять вы не пробовали, а вот финансовой компании «Торгас» доверились.

Андерсон холодно улыбнулся. Руки его вновь легли на столешницу и теперь теребили друг дружку, как играющие щенки.

– Возможно, это и разорит меня, сгонит с места и я окажусь на дороге. Но, Господь свидетель, я и без того туда направляюсь. Так почему бы и не повеселиться напоследок! Мне Крису Хантеру подножку поставить большая радость будет.

Кофе перебежал через край и с яростным шипением хлынул на плиту; в кухне запахло сбежавшим кофе. Белые брови и жесткие волосы Андерсона поблескивали в лучах электрического света. Приподняв кофейник, он аккуратно вытер плиту газетой.

– Налью вам кофейку, мистер Красный.

Мак поспешил встать.

– Спасибо, но нам пора. Надо будет проследить, чтобы с вами все было честь по чести. Массу дел предстоит переделать, и срочно. Завтра увидимся.

Они ушли, оставив Андерсона стоять с кофейником в руках.

Мак торопливо затрусил по двору, бормоча:

– Господи, ну и нелегкое дельце мы провернули! Я каждую минуту боялся что-нибудь не то ляпнуть! Что за кремень этот старик! Охотники, они все такие, знаю…

– Мне он понравился, – сказал Джим.

– Нравится – не нравится… Ни к чему нам это, Джим. Нельзя тратить время, размышляя, нравится или не нравится.

– Как ты узнал всю эту информацию про финансовую компанию, Мак?

– С вечерней почтой пришла. И очень нам с этими собаками подфартило. Прыгай, Джим. Я ее заведу.

Грохоча, они прорезали тихий вечерний воздух. По шоссе плыли огоньки автомобильных фар. Джим на секунду поднял взгляд.

– Господи, какой восторг… Ты только погляди на эти звезды, Мак! Миллионы и миллионы звезд!

– Ты на дорогу смотри, – пробурчал Мак. – И вот что, Джим, я тут подумал: тот парень днем ясно дал понять, что нас выследили. Теперь гляди в оба, Джим, и старайся не отделяться от толпы, не уходить от нее слишком далеко. А если надо тебе куда-нибудь, бери с собой десяток крепких парней.

– Ты хочешь, сказать, что они попробуют нас сцапать?

– Ты прав как никогда. Они считают, что, избавившись от нас, смогут остановить бунт.

– Но когда же ты поручишь мне конкретное дело, Мак? Пока что я просто таскаюсь за тобой как собачонка.

– Для тебя это отличная школа, малыш. А когда возникнет что-то, в чем ты можешь быть полезен, скрывать не стану – выложу тут же, не волнуйся. Через день-другой тебе можно будет группу пикетчиков поручить. Сверни влево, Джим, теперь нам особо по городу разъезжать ни к чему.

Джим поехал в объезд и повел машину по ухабам. Только через час они наконец добрались до ранчо и выехали на темную аллею между яблонями. Джим сбавил ход, почти отключив зажигание. Головные фары мигали, то вспыхивая, то затухая. Внезапно тьму прорезал яркий слепящий световой луч, высветивший лица двух мужчин. И в ту же секунду на дорогу выступили двое в длинных пальто. Джим остановил машину.

Из-за пятна света послышалось:

– Вот они, эти парни.

Один из мужчин в пальто, обойдя машину, наклонился и оперся о дверцу. Мотор на холостом ходу тихонько и одышливо урчал. Луч света сделал фигуру мужчины у дверцы почти невидимой.

Он сказал:

– Мы хотим, чтоб к утру вас в Торгас-Вэлли не было. Поняли? Чтобы не было, и точка!

Нога Мака подползла к ноге Джима и наступила на нее, а сам он заговорил тонко, моляще, безукоризненно вежливо:

– А что такое, мистер? Мы же ничего не нарушили.

– Брось, приятель, – сердито рявкнул мужчина. – Мы знаем, кто вы и что. И мы хотим, чтоб вы отсюда убрались.

– Если вы представители правопорядка, то мы граждане, – прохныкал Мак. – Мы имеем право на судебное разбирательство. Я у себя дома налоги плачу.

– Вот и отправляйся домой и плати там налоги. А мы не правопорядок представляем, а гражданский комитет. Если вы считаете, что вам, проклятым красным, дозволено являться сюда и устраивать бучу, то вы спятили. Валите-ка отсюда в вашей жестянке, а не то в тюряге окажетесь!

Джим почувствовал, как нога Мака переместилась и, поднырнув под его ноги, тянется к педали газа. Джим коснулся этой ноги носком ботинка в знак того, что понял. Старый двигатель трясся, колеблясь. Отключался то один цилиндр, то оба. Мак сказал:

– Вы ошибаетесь, мистер. Мы простые работяги-сезонники. А беспорядки нам вовсе ни к чему.

– Я сказал, убирайтесь.

– Ну разрешите нам хоть вещи взять.

– Послушайте, разворачивайтесь и чтоб тут же вон!

– Вы трусы! – выкрикнул Мак. – Трусы вы и больше ничего! Понаставили человек двадцать на дороге, прячетесь! Трусы и подонки!

– Кто это «трусы»? Нас всего трое! Но если вы к утру не уберетесь из долины, нас будет уже пятьдесят!

– Жми, Джим!