Неумолимая жизнь Барабанова

Чувствуя себя идиотом, я вернулся к двери, прошел к столу и сел. Сейчас должен был бы войти охранник с известиями о Мухине, но прежде было что-то еще. Вот он – треугольничек мышиной шерстки! Ну и что? Да то, что Кнопф двигал аппарат. Я прижал кнопку эжектора, крышка автоответчика поднялась. Как и положено внутри была кассетка. «Я забыл сменить», – сказал Кнопф. Я вернул крышку на место и включил воспроизведение.

Алисин голос на пленке был глуховат, но не узнать его было нельзя. С тихой яростью она произнесла: «И зарубите себе на носу, Кнопф, эта девочка была и останется под моим особым присмотром». Сразу же вслед за этим раздался гнусный голос часов в Алисином кабинете. Так и есть! Их вчерашний разговор, который я не высидел до конца. Ручаюсь, Кнопф готовился заранее. Очень может быть, что негодяй записал свои реплики и выдолбил их наизусть. Также уверен, что начал он с вопросов мелких, никчемных и пошлых. Пошлых – это уж обязательно, чтобы привести Алису в негодование. Нет, этой гадостной прелюдии на пленке не было, но Алисино презрение пылало в каждом слове. Скорее всего, он включил свой диктофон, уже приведя Алису в нужный градус настроения.

Получалось, что славный парень Кнопф явился к Алисе, желая избежать дальнейших бед. Предложения его были на удивление дурацкими, даже наивными, несмотря на несомненное паскудство. К примеру, Кнопф выдумал устроить при столовой клетушку, где содержался бы бродяга для опробования пищи. Затем он принялся излагать Алисе план проведения учений «Похититель». При этом в роли похитителя детей Кнопф видел почему-то меня. «Писатель, вот пусть и придумывает. А охрана пусть его».

Не могу сказать, как я разозлился! В кабинете Кафтанова затанцевали багровые кольца, и я едва не сбросил телефон на пол. Алисин голос унял мой гнев. К ее негодованию я не мог добавить ничего. Уловив оттенок подозрительности в том, как Кнопф упомянул Застругу, она назвала коллегу параноиком, а придуманные им учения и проверки – бредом олигофрена.

«Уж сразу и олигофрен», – сказал Кнопф и примирительно хихикнул. Затем он объявил еще один свой план, по которому детям полгода не следовало высовывать носу на улицу. А когда Алиса и в ответ на это жестоко высмеяла коллегу, он просто взмолился о том, чтобы хоть Аня Бусыгина была всемерно защищена от возможных напастей.

Интрига была хороша. Доведенная до белого каления Алиса отвергала все, что ни предлагал Кнопф, и мало помалу становилось ясно: кто бы ни были злоумышляющие против школы, именно она и есть их союзник.

Ближе к концу записи я узнал в словах Кнопфа некоторые идеи Ксаверия, но Алиса и тут не почуяла ловушки. Она сказала, что коллеге Кнопфу следует работать в Крестах, что для тюремного распорядка он со своими замыслами просто клад.

Я ненавижу такие коллизии. Когда по телевизору идет фильм, где симпатичный простак в самозабвении роет себе яму, я перескакиваю на другую программу. Не обязан я в конце концов смотреть на это живодерство.

Кафтанов был настолько деликатен, что внушительно откашлялся, прежде чем войти в свой кабинет. Я чуть было не проорал Ксаверию «Войдите!», но успел спохватиться, выбрался из кресла и быстро прошел к двери. Увидев меня, директор промурлыкал что-то одобрительное.

– Но у Алисы в самом деле грипп, – сказал он, отворяя скрытый в стене гардеробчик. – Коллега Кнопф расстроился безмерно. – Из-за приоткрытой двери слышалось, как Кнопф распекает кого-то.

– Поделом вору и мука, – сказал Ксаверий. – Если ты охранник, будь на посту. – А знаете, Александр Васильевич, я никак не думал, что Алиса может быть такой мегерой. Беднягу Кнопфа она едва не растерзала. А с чего бы? Пришли навестить.

Кнопф возник в дверях. Он, как видно, натешился страданиями охранника, и лицо его на глазах возвращалось в нормальное окостенение. Тут я им и доложил и про Мухина, и про Анатолия, и про безвестную мансарду на Петроградской.

Ксаверий Петрович неожиданно выругался, а Кнопф сказал, что все к лучшему, и что с Анатолием будет теперь разбираться тот, кого занесет нелегкая в мансарду.

– Верно, Александр Васильевич? – спросил негодяй. – Анатолий и в школе накуролесил и вам крови попортил. Марию Эвальдовну напугал…

Ксаверий, услышав женское имя, на секунду впился в меня взглядом, но тут же сказал, что хотя Анатолий и получил по заслугам, но вот Мухина все-таки жалко.

– Такая работа бодро отозвался Кнопф. – Что тут сделаешь? А вот Алису вы, Ксаверий Борисович, вовсе зря защищаете. Подумаешь, сопли у нее. Сидит дома вся в соплях, когда такие дела…

– Помилуйте, коллега, – проговорил Кафтанов, – то вы меня тащите проверять, не скрылась ли Алиса неизвестно куда, то вы злитесь, что никуда она не скрылась и гриппует, несомненно гриппует.

– Э! – яростно махнул рукою Кнопф. – Когда я думал, что она скрылась, да к тому же про Анатолия ничего мы не знали, с нее один спрос был. И в таком случае ей бы тоже какой-нибудь Мухин нашелся. – Кнопф фыркнул. – А теперь она – злостный симулянт!