Неуловимый Хабба Хэн

Впрочем, все это не имело почти никакого значения. Важно другое – передо мной, вне всяких сомнений, сидело практически совершенное существо, напрочь лишенное обычных человеческих слабостей. Хабба Хэн был настолько собран, спокоен и безмятежен, насколько это вообще возможно. Сейчас я мог оценить это как никто. Оказавшись в шкуре сэра Шурфа, я, можно сказать, физически страдал от чужого несовершенства, как страдал бы человек с тонким музыкальным слухом на сельской свадьбе, где подвыпившие, неумелые музыканты играют вразнобой, как бог на душу положит, не позаботившись даже сговориться о том, чтобы всем играть одну и ту же мелодию. Прохожие на улице, рыжая красотка в книжной лавке, трактирщик и немногочисленные завсегдатаи «Душистых хрестиков» – все они о чем-то беспокоились, беспричинно суетились, неправильно двигались и неритмично дышали. Если бы не способность отстраняться от собственных переживаний, я бы, пожалуй, совсем извелся, а так ничего, только на ус мотал, запоминал, как мы все, оказывается, выглядим с точки зрения сэра Лонли-Локли, который, между прочим, носит белые одежды Истины – не зря, ох не зря…

Что же касается Хаббы Хэна, находиться рядом с ним было настоящим блаженством. Как сытого, довольного жизнью кота на коленях держать, если кто понимает, о чем я толкую. Только эффект гораздо сильнее, во всех отношениях.

– Вообще-то сэр Джуффин Халли рекомендовал мне вас как целителя, – наконец сказал я. – Разумеется, я не стал бы по собственной инициативе просить вас об услуге, но сэр Джуффин сказал что это происходит как бы само собой, достаточно вашего взгляда…

– Вот уж чем никогда не баловался, так это знахарством, – перебил меня Хабба Хэн. – Но с тобой и без того все вроде бы в полном порядке. И от чего же, интересно, тебя требуется исцелить?

Я не стал полагаться на собственное дилетантское понимание ситуации, а слово в слово повторил диагноз, поставленный мне шефом.

– Моя основная проблема – исключительная неуравновешенность на фоне колоссального могущества.

– В данный момент я вижу перед собой чрезвычайно уравновешенного молодого человека, – заметил Хабба Хэн. – Насчет могущества не знаю, Джуффину видней. Но с самообладанием у тебя все в полном порядке. Никаких проблем.

– Вы правы, – согласился я. – Но это временное явление. Для того чтобы встретиться с вами, мне пришлось произвести Обмен Ульвиара с человеком, чья внутренняя дисциплина выше всяких похвал. Вы знаете, о чем речь, или мне следует дать подробные объяснения?

– Знаю, знаю, – отмахнулся Хабба Хэн. – Забавный фокус. И весьма небесполезный. Одно из многих незаслуженно забытых достижений древности. Но это ничего не меняет.

Я хотел возразить, но сдержался, лишь вопросительно приподнял бровь. Решил, что такое выражение заинтересованного несогласия вполне допустимо.

– Ты, конечно, как говорится, «вошел чужими вратами» – не ты первый, не ты последний, поверь. Но это, повторяю, ничего не меняет. Если уж можешь, то можешь, – пояснил Хабба Хэн. – И сегодня, и завтра – всегда. Другое дело, то, что сегодня легко, завтра может оказаться очень трудно. Но все равно возможно. Опыт – единственное имущество, которое никуда от тебя не денется.

Я поразмыслил и решил, что он, пожалуй, прав. Тот самый Наблюдатель, о котором я только что писал в тетрадке (строго говоря, он сам и писал), всегда останется при мне, поскольку он – и есть настоящий, единственный и неповторимый я, который никуда не денется, что с собой ни твори, хоть каждый день Тенями и личностями меняйся с кем ни попадя. А проблемы с эмоциональной неуравновешенностью испытывал явно не он. То есть, выходит, не я. И это хорошая новость.

– Вижу, ты меня понимаешь. Славно, что так. Добрый совет – единственное, чем я могу тебе помочь, – заключил Хабба Хэн. – Сроду не был знахарем и никого не исцелял – ни взглядом, ни оплеухами, ни Кристаллами Смирения. Не знаю, чего там наобещал тебе мой добрый друг Джуффин, но подозреваю, врал напропалую, как всегда.

– Вероятно, у него были на то серьезные причины, – рассудительно предположил я.

В общем-то, не могу сказать, что поведение сэра Джуффина Халли казалось мне сейчас образцовым, но чувство долга было превыше личных обид, а оно велело мне всеми силами защищать репутацию непутевого шефа.

– Разумеется, у него были причины, – неожиданно согласился Хабба Хэн. – Я, как уже говорил, не исцеляю от душевных хворей, не помогаю укрепить дух, обрести целостность, или как там это у вас называется… Но найти меня может только тот, кто способен проделать все это самостоятельно. Я не знахарь и не лекарство, просто встреча со мной – признак выздоровления. Думаю, Джуффин хотел проверить, так ли все с тобой плохо, как кажется. Ну и на зерна мои он рассчитывал, не без того. Не удивлюсь, если это и была его главная цель. Наш общий друг весьма к ним пристрастился.

– А что за зерна вы все время упоминаете, если, конечно, это не тайна? – полюбопытствовал я.