Неуловимый Хабба Хэн

Устроившись за дальним, словно бы специально для меня поставленным на отшибе столом в «Душистых хрестиках», я быстро, не раздумывая, заказал ужин, благо был неплохо знаком с меню, и достал из кармана лоохи свои покупки. Осмотрел карандаши, остался ими недоволен, попросил у трактирщика нож, тщательно их заточил, открыл наконец тетрадь и принялся записывать.

Только перестав быть собой, получаешь шанс обнаружить себя. Хорошо, если это происходит внезапно – тем сильней эффект, ощутимей встряска. Мне не раз доводилось слышать от сведущих, как я сейчас понимаю, людей, что наша личность – маска, карнавальный костюм. Поначалу я радовался красоте метафоры, потом отмахивался от этой идеи как от докучливой банальности. А оказалось, что это просто сухая констатация факта, более-менее точное и емкое описание подлинного положения вещей, даже в каком-то смысле инструкция. Я понял это сегодня на улице, когда разнашивал чужую личность, как новые башмаки.

И вот что любопытно. Того человека, каким я привык быть, нет и в помине, однако же наблюдаю за произошедшими переменами именно я. Только эта моя составляющая – назовем ее Наблюдатель – имеет вес и смысл, все остальное – набор карнавальных костюмов. И вольно же мне было довольствоваться до сих пор единственной сменой одежды. Какая потрясающая скупость, какая недальновидность!

Я перечитал написанное и остался доволен. Мое природное умение обращаться со словами в сочетании с глубиной и сдержанностью новой личности дало неплохой результат. Во всяком случае, я не сомневался, что эта запись будет понятна и полезна мне самому – потом, когда наш с Шурфом эксперимент благополучно завершится и мне, как всегда, захочется отмахнуться от приобретенного опыта и жить дальше как ни в чем не бывало. Уж я-то себя знаю.

Удовлетворенный результатом, я принялся за еду. Ел неторопливо, тщательно пережевывая каждый кусок – такого за мной раньше не водилось. Про себя отметил, что стряпня здешнего повара по-прежнему в моем вкусе, но этот факт оставил меня почти равнодушным. Точно так же я мог бы сейчас употребить любую пакость и хладнокровно отметить, что ужин не удался – квалифицированное экспертное заключение, не имеющее никакого отношения к чувственным удовольствиям. Ну, скажем так, почти никакого.

Покончив с едой, я потребовал камры, аккуратно отодвинул тарелку, тщательно протер салфеткой стол, снова открыл тетрадь и продолжил писать.

Говорят, горная лисица, угодившая в капкан, бывает порой способна отгрызть собственную лапу, чтобы выбраться.

Человеку, угодившему в один из множества капканов, щедро расставленных на всяком пути, такой подвиг редко по плечу. Но если не сможешь последовать примеру лисицы, жди охотников, которые придут за твоей шкурой. Они уже в пути.

Я перевел дух и с удовольствием отметил, что записанные формулировки действительно сразу же перестали мне докучать. Еще немного, и голова моя сможет заняться более важной и полезной работой, чем бесконечное повторение собственных глубокомысленных фраз.

Если кому и нужна жертва, то лишь самому жертвователю – при условии, что он разумен и искусен.

Не самое драгоценное и необходимое приносится в жертву, а то, что лишь кажется драгоценным и необходимым, а на самом деле – лишнее. Только мешает.